Орудия войны

То, что прибывало на Тамбовщину, не всегда точно совпадало со списком заказанного. Чего-то всякий раз недоставало, но бывало, к удивлению Саши, что некоторые позиции привозили в избытке — существенно больше, чем было оговорено и оплачено. Так, в последней поставке обнаружились два пулемета, сотня винтовок и двести ящиков патронов, которые не значились в утвержденном списке. Лишним все это, разумеется, не было. Вершинин предупреждал, что из-за особенностей подпольной логистики такое возможно. После сочтемся, сказал он. Саша с тоской предчувствовала, как отчаянно придется с ним торговаться за патроны, которые к тому моменту давно уже будут расстреляны.

— Пришло время вам сообщить эту новость, товарищи, — сказала Саша. — У нас есть союзники, которые помогают нам со снабжением. Вы все видели новые винтовки, ящики патронов, пулеметы. Некоторым из вас уже выданы сапоги и шинели для ваших людей. И это только начало. Мы будем получать оружие и снаряжение. Наша задача в том, чтоб распределить его справедливо, то есть в интересах Объединенной народной армии как целого.

— Что за союзники-то такие? — спросил один из командиров РККА.

— Я не стану называть их имена и должности, — ответила Саша. — Но когда вы увидите, сколько всего мы получаем, вы сами поймете, что за этим стоят не последние люди в нынешнем руководстве страны. Новый порядок — колосс на глиняных ногах. Ряд военных побед, которых не было бы без помощи иностранного капитала — все, благодаря чему белым временно удалось взять верх. Поддержки у Нового порядка нет не то что в массах, но и даже в самом его руководстве. Вот увидите, скоро генералы начнут драться между собой!

— Мы — авангард возрождающейся революции, — сказал Антонов. — За нами последуют, уже следуют многие. Нам бы только продержаться, пока не подойдут подкрепления. И мы вернем себе революцию, свободу и страну. Товарищи из партии большевиков нам помогут. Все, что сюда поставляется, идет через них.

— Кому это чтой-то поставляется? — спросил один из крестьянских вожаков. — Мои люди не получили от вас ничего!

Его поддержали гулом и выкриками:

— Нам тоже ничего не досталось!

— Дюжина ящиков патронов — это ж курам на смех!

— Сапоги нам выдали, так маломерки, половина бойцов уже ноги стерла в кровь! Калечите солдат на ровном месте!

— У меня ротный помер от пустяшной раны, сказали — были б лекарства, глядишь, вытянули бы его!

— Тихо все! — рявкнул Антонов. Гул замер, выкрики прекратились. Саша подумала, что ее приказ, скорее всего, такого действия не возымел бы. — Ишь, вой подняли, будто бабы, а не солдаты революционной армии. Товарищи делают, что могут. Для того к вам и будут комиссары приставлены, чтоб нужды ваши понимать и все, что у нас есть, распределять по справедливости да сообразно боевым задачам. Потому в ваших интересах как можно лучше им содействовать. Одно дело делаем! А коли станем замест того ругаться промеж собой — враг нас шутя одолеет.

Глава 16

Министр охраны государственного порядка Андрей Щербатов

Октябрь 1919 года.

— Бросьте любовь, — с улыбкой говорила Вера, — бросьте эстетизм, бросьте чемоданы мудрости, ибо в новой культуре ваша мудрость смешна и ничтожна. Снимайте же скорее с себя огрубевшую кожу столетий. Я преодолел невозможное и пропасти сделал своим дыханием. Таков ваш манифест?

— Этот манифест не вполне наш, — ответил архитектор. — Я с глубоким уважением отношусь к Малевичу, и все же конструктивизм — другое направление авангардного искусства. Супрематизм идет от понятия композиции, а конструктивизм — от формы. Право же, лучше один раз увидеть. У меня много проектов, — обратился он к Щербатову, — но Вера Александровна сказала, что более всего вас могут заинтересовать жилые дома.

Пока архитектор извлекал из портфеля чертежи и сметы, Щербатов с любопытством рассматривал его самого. Когда Вера сказала, что хочет представить ему модного авангардиста, Щербатов ожидал увидеть растрепанного художника в растянутой робе и с безумным взором. К его изумлению, архитектор оказался плечистым мужчиной в хорошо сшитом костюме и очках в тонкой оправе. Держался он уверенно, без всякой суетливости и угодливости. Он уже начал лысеть, но скрыть залысины не пытался, волосы были аккуратно зачесаны назад.

— Прошу вас, взгляните, — архитектор протянул Щербатову пачку эскизов. Они изображали белый пятиэтажный дом… по сути шестиэтажный, но первого этажа не было, дом был приподнят над землей, будто избушка на курьих ножках.