Оружейник

Мне потребовалось, наверное, секунд пять, чтобы осознать: чудо все-таки случилось, несмотря на разнесенную пулями приборную панель управление сохранилось, транспортник по-прежнему отзывался на движения штурвала. Понятно, что как раз эти системы всячески защищают и резервируют на случай повреждений, но все равно — чудо.

А потом по самолету простучала вторая очередь.

[1] Не стрелять, мы их отпускаем!

[2] Какого дьявола ты стрелял?

[3] Вот и все.

Глава 20

Когда очередь авиационного пулемета попадает в замкнутое пространство с людьми, результат, как правило, выглядит очень… неаппетитно. Если вы не каннибал, хотя и среди них могут попадаться брезгливые эстеты.

Все дело в количестве пуль. Когда-то солдату выдавали тридцать или сорок штук даже не на день боя — на всю войну. Но это было задолго до тех времен, когда в небесах завелись всякие противные жужжалки. Причем даже первые неуклюжие и хрупкие "этажерки" начала Великой Войны сбить было нелегко — просто потому, что по порхающей в воздухе цели довольно сложно попасть. И уже тогда народ начал активно задумываться о том, что привычных наземных пулеметов не очень-то хватает для цели, которую с трудом удается загнать в прицел на пару секунд. С появлением же генераторов Тесла все стало еще хуже: легко воспламеняющегося топлива на борту больше нет, один-два больших мотора заменили на много небольших. И тогда в поисках выхода кто-то начал поднимать ставки в виде больших калибров, громоздя на самолеты пушки побольше, а кто-то занялся повышением скорострельности. У Костореза, к примеру, одна из любимых игрушек двухствольный "гаст" и эти самые тридцать пуль он выплевывает за секунду. Хватит, чтобы спилить сосну или превратить человека в кровавые брызги. Я видел и первое и второе.

— Мартин…

Сосна, под которой я уснул, была вполне целая, да и тряс меня за плечо вполне живой человек. Просто дурацкий болезненно-тяжелый сон до того походил на явь, что даже проснувшись, я не сразу осознал границу между этими состояниями. К тому же, Тереса выглядела… иначе, чем я помнил.

— Ты что с собой сделала?

— Голову вымыла, — с очень довольным видом сообщила товарищ Гарза и резко мотнула упомянутой частью тела, позволив черному вихрю сначала взлететь, а затем вновь заструиться по плечам, — у Александра нашлась бутылка этой новомодной немецкой штуки для волос…

— У Князя? — удивленно переспросил я. Раньше Их Сиятельство как-то не ассоциировался у меня с особо пристальным вниманием к своей внешности. Хотя, с другой стороны, как верно сказал однажды Ковбой: «на фоне доктора мы все выглядим как drunk bums, что не делай».

— Да. И почему вы его зовете князем? Он же не выглядит аристократом. Такой… — Тереса задумалась, — широкий…

— Юмор у нас такой, — сказал я, решив, что про специфику грузинских князей пусть Их Сиятельство рассказывает как-нибудь сам. Тем более, что на утонченного европейского представителя высшего дворянства, как их в газетных шаржах рисуют, он и впрямь не очень похож. — Что еще случилось, пока я спал?

— Ничего. Самолет еще закидали ветками, как ты сказал.

— Это хорошо.

Вообще я проникся глубоким уважением к творению фирмы "Савойя-Маркетти". По прихоти судьбы самая опасная, первая очередь штурмовика пощадила людей — почти пощадила, убитый наповал испанец вряд ли бы со мной согласился. Но вот на приборной панели не осталось ни одного целого циферблата, внутренности рации напоминали подгоревший фарш, основной кабель к элеронам оказался перебит в двух местах и лишь наличие запасного спасло нас от последнего пике. Генератор Теслы тоже оказался прострелен, однако шипя и плюясь искрами, он выдержал еще час, пока мы пытались оторваться от штурмовика. Там за штурвалом был упрямый парень — хоть и отставая из-за частично выбитых движков, упорно тащился следом, наверняка при этом призывая на наши головы все кары господни… а также истребители со всей Испании. Что первым нам встретился облачный фронт, а не поднятые на перехват эскадрильи — это было еще одно чудо.

Голова ощущалась как нечто тяжелое и чужеродное — сон в этом смысле не помог, а скорее ухудшил дело. Сесть, уперевшись плечом в ствол дерева, я еще кое-как смог, а вот мысль о необходимости встать вызвала приступ тошноты. Хотя, казалось бы, с чего, ведь даже не ранен?

"Просто ты уже не мальчишка", ответил мне кто-то внутри, "не лихой юный красный кавалерист на вороном коне". Тот — навсегда остался в сибирских снегах, расстрелянный отступавшими каппелевцами. А все, что после… да было ли оно? Может, вся эта жизнь лишь последние видения угасающего мозга и на самом деле ты вовсе не полз по тому лесу, а просто лежал там же, где упал после залпа в упор?

— Ты в порядке? — Тереса, присев, с тревогой вглядывалась мне в лицо. — Точно не ранен.

— Все в порядке, — соврал я. — Просто… не проснулся еще толком.

— Может, кофе сварить? Солнце скоро будет садиться, небольшой дымок не заметят.

— А что, у нас и кофе имеется? — заинтересованно уточнил я.