Оружейный остров

Все это время темные клубящиеся небеса периодически извергали витые стрелы, ударявшие в сушу и воду. Раньше ничего подобного я не видел; казалось, зрелище это не земного происхождения, но порождено фантазией сродни “Гипнэротомахии Полифила”.

Вскоре мы узнали, что погодный катаклизм отнюдь не местное явление, от него пострадала вся Италия. На северные города обрушился дождь с градом, другие части страны накрыли ураганные ветры; горы Южного Тироля облысели, в иных местах упавшие деревья разрушили дома и заблокировали дороги.

Техник из киногруппы наладил связь, и в прямом эфире мы смотрели репортажи о бедствии: поломанные деревья, люди, спасающиеся от ледяного дождя, плывущие по улицам автомобили; невероятные картины Рима, где с корнем выворочены огромные пинии.

Увидев последний сюжет, Гиза вскрикнула:

– Это же Трастевере, мой район!

Она схватила мобильник и выбежала из каюты.

Обеспокоенная ее долгим отсутствием, Чинта попросила меня:

– Глянь, пожалуйста, как она там. Надеюсь, с домашними ее все в порядке.

“Лукания” вышла в открытое море, оказавшись в полосе на удивление хорошей погоды; облака расступились, позволив заходящему солнцу окрасить небо багрянцем.

С уходом ненастья многие наши попутчики вернулись на палубу, и я не сразу отыскал Гизу в закутке у спасательной шлюпки. Похоже, она была в шоке, о чем говорил ее невидящий взгляд, уставленный в экран телефона.

– Что случилось? – спросил я.

Гиза подняла голову, часто моргая за толстыми стеклами очков.

– Все нормально, просто прихожу в себя, только и всего.

Она чуть с ума не сошла от беспокойства, дозваниваясь до своей подруги Иммы, но та не брала трубку. Наконец удалось связаться с нижней соседкой, оглушившей сообщением, что на их дом рухнуло дерево. Новость едва не лишила чувств, но тут, слава богу, позвонила сама Имма. Квартире досталось крепко, сказала она, ни одного целого окна. Детская, где были их приемные дочка и сын, вся усыпана осколками; никто не пострадал, все целы, но перепугались до смерти. Заночуют у приютивших их друзей.

Гиза отерла глаза, выдавив улыбку.

– Это ж надо! Не где-нибудь, а в Риме мои близкие стали беженцами!

Вечером кинооператор откупорил вино, Лубна и Палаш расставили тарелки с панини. Я заметил, что среди собравшихся в каюте Чинты нет Пии, но вообще-то не удивился этому, поскольку на катере она держалась особняком – видимо, смущалась своего отклика на смерч.

Я вышел на палубу и увидел, что она стоит на баке, вглядываясь в море, залитое лунным светом. Услышав мои шаги, она вздрогнула, я остановился рядом.

– Не помешаю?

– Нет, нисколько. – Пия коснулась моей руки. – Я даже рада, что могу извиниться за свою истерику в автобусе. Наверное, вы сочли меня идиоткой.

– Вовсе нет. Я сам перепугался до чертиков.

Я видел, что она себя пересиливает, слова даются ей с трудом.

– Вообще-то я не трусиха, но у меня был ужасный опыт… Тогда случился не смерч, циклон… Я думала, изжила тот страх, но, оказалось, нет… Наверное, так никогда и не оправлюсь…

– Это был шторм, в котором погиб отец Типу?

– Да, – кивнула Пия. – Если б не он, и мне бы конец. Его звали Фокир, он меня спас, пожертвовав собой. Типу, конечно, это знает, поэтому у нас с ним все так сложно. Он очень любил отца и, наверное, винит меня в его смерти.

– Перестаньте, вы столько всего сделали для него и Мойны.

– Я старалась, но иногда выходило только хуже. Похоже, я все делала не так. Например, увезла парня в Штаты, хоть знала, что добром это не кончится. Мамаша из меня никудышная. Но он так хотел поехать, и я не смогла ему отказать.

Я никак не ожидал, что Пия, всегда сдержанная, предстанет столь растерянной и беспомощной. Она была очень искренна, и пустые слова утешения тут не годились. Наконец я сказал:

– Мойна вас понимает и благодарна за все, что вы для них сделали. Она сама так сказала.

– Наверное, она меня простила, – кивнула Пия. – Но если с Типу что-нибудь случится, жизнь ее будет кончена. И вся вина за это ляжет на меня.

– Не будем опережать события. Мы здесь, чтобы Типу вернулся. Не надо заранее готовиться к худшему.

– Вы правы. – Пия вымученно улыбнулась. – Спасибо.

– Благодарить меня не за что.

– Нет, я вправду вам очень признательна. – Она вновь коснулась моей руки. – Не знаю, что бы я без вас делала. Я чуть умом не тронулась, узнав, что Типу пропал. И обратиться могла только к вам.

Услышать это было так неожиданно, что я просто-напросто онемел.

Нам пояснили, что на судах, перевозящих мигрантов, помещения делятся на мужские и женские и только семейные пары ночуют вместе. Согласно этому правилу, кабины по правому борту “Лукании” отводились женщинам, по левому – мужчинам.

Пора было отходить ко сну, и я стал выискивать тихое местечко, где можно расстелить свой спальный мешок. После недолгих поисков я обнаружил каморку, которая использовалась как склад гуманитарной помощи, оставшейся с прежних рейсов за мигрантами: одежда, одеяла и детские игрушки, как будто кем-то забытые.