Оружейный остров

– В Италию я приехал как студент, что отличает меня от других бенгальских мигрантов. В Бангладеш у нас были абсолютно разные условия жизни. Многие беженцы родом из деревень и поселков, а мой отец – банкир в Дакке, старший брат – государственный служащий высокого ранга. Я окончил университет и даже получил ученую степень, несколько лет отработал управляющим в международной корпорации. На службу приезжал в своей машине, моей униформой были костюм и галстук. – Палаш оглядел себя. – Видимо, с тех пор у меня привычка к пиджачной паре. Однако все это меня не устраивало. С юных лет я хотел уехать из Бангладеш. В нашем тесном кругу мы еще мальчишками решили перебраться в Финляндию.

– Куда? – удивился я. – Почему в Финляндию?

Палаш смущенно усмехнулся.

– Я понимаю, это кажется странным, но в Дакке полно молодых людей, мечтающих об этой стране. Для меня и моих друзей Финляндия стала олицетворением всего, чего не было на родине – покоя, чистоты, прохлады, отсутствия толп. Кроме того, наши первые мобильники были финской фирмы “Нокиа”, все мы питали слабость к этой республике. В общем, это был край наших фантазий и мечтаний. Одному парню из нашей группы удалось получить стипендию на обучение в финском университете. Это лишь укрепило нас в нашем намерении, особенно после того, как счастливчик стал присылать фотографии своего нового места обитания – ничего прекраснее нельзя было и представить! Я дважды подавал заявку на такую стипендию, но безуспешно. И тогда я решил, что сам оплачу обучение в каком-нибудь европейском университете, из которого переведусь в Финляндию.

К тому времени я уже хорошо зарабатывал и начал откладывать деньги. Я знал, что от родных помощи не получу, они были категорически против моего отъезда за границу – мол, мое место в Бангладеш, и все тут. Я стал тайком рассылать заявления в европейские университеты. Падуанский согласился меня принять, и это решило дело. Моих накоплений и ссуды друзей хватило на оплату студенческой визы и билета на самолет.

Однако надежды мои не оправдались. Я брал уроки итальянского и сносно освоил язык, но все равно не поспевал за учебным процессом. После года мучений я бросил занятия и подал заявку на рабочую визу. Мне отказали, но я обращался снова и снова. Минуло четыре года, а я по-прежнему ни то ни се в том, что касается моего статуса в Италии и отношений с бенгальцами.

– То есть?

– Понимаете, я не такой, как они. У меня все другое: выговор, манеры, истоки. Меня выдает бангладешский акцент, а потом еще выясняется, что сюда я попал, не изведав тягот и мытарств, какие выпали на долю других бенгальцев. Они не держат меня за своего и не извещают, что, к примеру, какой-нибудь лавочник ищет посыльного, а гостинице требуется уборщик туалетов. Я бы с радостью взялся за любую работу, хотя дома презрительно отверг бы должность конторского клерка. А здесь я готов доставлять пиццу и мыть посуду. Сейчас мне уже самому не верится, что когда-то я был управляющим в костюме и галстуке.

– Так, может, лучше вернуться домой? – сказал я. – Наверняка родственники подыщут вам достойную работу.

Палаш грустно улыбнулся, глаза его влажно блеснули.

– Это невозможно. Родные не знают, что я бросил учебу и еле-еле свожу концы с концами. Для отца с матерью невообразимо, что их сын берется за поденную работу. Они думают, я хожу на лекции, пишу курсовые. Сказать им правду – значит признать, что все это время я их обманывал и они не зря противились моему отъезду. Выходит, я совершил ужасную ошибку, не послушав их совета. В погоне за мечтой я разрушил свою жизнь.

– Получается, ваша мечта – своего рода проклятие?

– Наверное, – вяло согласился Палаш. – Но мечта есть у всех, и что она такое, если не фантазия? Взгляните на всех этих гостей Венеции: что привело их сюда, как не фантазия? Они полагают, что добрались до сердца страны, где пропитаются итальянской историей и отведают настоящей итальянской еды. Понимают ли они, что эту возможность дают им люди вроде меня? Это мы готовим для них блюда, моем за ними тарелки и застилаем их постели. Итальянцы этим больше не занимаются. Это мы подпитываем пожирающие всех фантазии. А почему бы нет? У всякого человека есть право на фантазию. Оно чуть ли не главное человеческое право, отличающее нас от животных. Стоит включить смартфон или телевизор, как реклама начнет убеждать, что нужно потворствовать своим желаниям и гнаться за мечтой: “Возможно все!”, “Возьми и сделай!” Смысл этих посланий один: ты должен осуществить свою мечту! Спросите какого-нибудь итальянца, и он поделится своей фантазией о поездке в Южную Америку, чтобы увидеть Анды, или о путешествии в Индию, где дворцы и джунгли. Если ты белый, никаких проблем – езжай куда угодно, делай что хочешь. Иное дело – мы. Когда я задаюсь вопросом, почему я так рвался в Финляндию, ответ прост: потому что в этом мне было отказано, мир говорил “нельзя”. А запретный плод сладок.