Оружие победы и НКВД. Конструкторы в тисках репрессий

К февралю 1917 года Россия имела громадный запас взрывчатых веществ. В 1916 г. за большие заслуги и активную деятельность как организатора военно-химической промышленности президент Франции наградил Ипатьева национальным орденом Почетного легиона. В том же году он избран действительным членом Академии наук (9 января 1916 г.).

После революции В.Н. Ипатьев принимал участие в восстановлении отечественной химической промышленности. По заданию В.И. Ленина он находился в 1921 —1922 годах за рубежом в качестве научного консультанта наркома внешней торговли РСФСР Л.Б. Красина. С 1924 года В.Н. Ипатьев стал председателем технического совета химической промышленности. По его инициативе была создана общественная организация «Доброхим». В 1927 году В.Н. Ипатьеву была присуждена премия имени В.И. Ленина за работы в области катализа и высоких давлений и присвоено почетное звание заслуженного деятеля науки. Эти награды и звания, полученные от большевиков, не могли не создать вокруг В.Н. Ипатьева ореол «красного» и породили негативное отношение к нему со стороны определенной части зарубежных коллег. В западной прессе появились статьи, в которых академик В.Н. Ипатьев характеризовался как «господин, продавшийся большевикам».

Сын писателя Альфонса Додэ в одной из французских газет опубликовал статью, в которой писал, что «Ипатьев— слуга и посланник Ленина, брат того Ипатьева, в доме которого в Екатеринбурге были убиты царь Николай II и его семья».

Но... в начале 1929 года, при начале подготовки дела против «Промпартии», был арестован ближайший ученик Ипатьева, профессор Евгений Иванович Шпитальский. Ипатьев после ареста Шпитальского отправился за границу, отчетливо понимая, что над ним сгущаются тучи. (Без всяких причин он был снят с должности председателя НТО, ухудшились взаимоотношения с председателем ВСНХ В.В. Куйбышевым.) Ипатьев решил не возвращаться. Он понимал, что, будучи личным другом Рамзина и других ученых, над которыми шел процесс по делу «Промпартии», его как генерал-лейтенанта царской армии обязательно привлекут по этому делу.

Итак — за 11 лет до войны СССР покинул человек, обеспечивавший Россию порохом и взрывчатыми веществами в достаточных для ведения войны количествах. Так кто сделал то же во время Второй мировой войны?

В начале 1930-х к работнику одной из подмосковных лабораторий И.М. Найману явился посыльный с секретным распоряжением — срочно провести химическую очистку тополиного пуха с целью получения пироксилина. Распоряжение было столь нелепым, что Неман рассмеялся, вызвав удивление сотрудника секретной службы, доставившего документ. (Пироксилин представляет собой нитроклетчатку — продукт воздействия на хлопковое волокно азотной кислоты.)

Но делать нечего, и Найман принялся за то, что ему поручили. Были проведены опыты, которые подтвердили ожидаемый результат— выход пироксилина равен 0,2 процентов. Из вагона тополиного пуха пироксилина можно было получить считанные килограммы.

Этот анекдотический случай заставил Наймана задуматься: а есть ли мобилизационные ресурсы и имеет ли руководство разумную программу по увеличению производства пороха в условиях войны? Он ознакомился с мобилизационным планом и обнаружил, что план может быть обеспечен очищенным «линтером» всего на 10 процентов (порох делался не из текстильного хлопка, а из так называемого «линтера» — которотковолокнистых «очесов»).

Как быть? В январе 1933 года к власти в Германии пришел Гитлер, и вопрос о мобилизационных планах перестал быть для Наймана чисто теоретическим. Химик принялся искать заменитель «линтера». В качестве сырья для пороха можно было использовать древесную целлюлозу, но отсутствовала технология подготовки целлюлозы к нитрации, поскольку за рубежом ее тщательно секретили. Пользуясь своим служебным положением, Нейман начал на свой страх и риск разрабатывать новую технологию. Поиск прошел успешно.

Новую методику оценили, и И.М. Наймана перевели в Военно-химический научно-исследовательский институт, где создали специальную лабораторию по этой проблеме. В 1933 году в результате трехдневного совещания, после бесчисленных споров, было принято предложение Неймана создать опытную установку. И вот тут надо отметить особую роль начальника «Вохимтреста» Котта, который не только поддержал Наймана, но и сделал все от него зависящее, чтобы установка заработала как можно быстрее.

Скоро начался перевод всех пороховых заводов на новую технологию. В концу 1940-го этот процесс завершился. Но Котт этого уже не увидел. 9 октября 1937 года он был расстрелян. А потом чуть не были загублены и продукты его работы.