Оружие скальда

Отплывать им пришлось на самой заре, под легким встречным ветром. Сам Хресвельг, великан в облике орла, порождающий крыльями ветер, как будто хотел помешать их плаванию. А может, предостеречь. Стоя у правого борта, Ингитора смотрела на низкий берег, вдоль которого им предстояло теперь плыть не меньше семи-восьми дней, до Трехрогого Фьорда, где кончается полуостров и начинаются земли фьяллей.

Низкий каменистый берег, покрытый еловым лесом, казался заколдованным. По сравнению с оставленными позади землями раудов он выглядел пугающе пустым. Именно эти места первыми подверглись разорению, первыми были покинуты жителями. Несколько раз за первый день Ингитора видела разрушенные остатки усадеб, едва видные под зарослями, и лишь иногда попадались на глаза дымки над берегом вдали. Дерновых крыш с моря нельзя было разглядеть. Все же люди здесь были, хотя и мало. Квитты еще жили на своей несчастной земле.

Вечером второго дня два корабля обогнули Китовый Мыс. До Скарпнэса, за которым морская дорога огибала полуостров и поворачивала на север, оставалось не больше одного дня пути.

— Сегодня нам нужно уплыть как можно дальше! — сказал Ингиторе Хьёрт. — Сейчас не будем останавливаться. Еще достаточно светло. Мы попробуем доплыть до речки Моркэльв и переночуем там. Тогда до Скарпнэса остается меньше одного дня пути, и мы проплывем его засветло. Завтрашнюю ночь мы проведем уже на западной стороне Квиттинга.

— Там как раз близко до Бергвида Черной Шкуры! — ворчливо вмешался в разговор Ормкель. — Говорят, что он восстановил какую-то из старых усадеб возле Медного Леса и живет там со своей дружиной.

— Это верно! — подтвердил Эвар, кормчий Хьёрта, родившийся на Квиттинге. — И не какую-то, а старую усадьбу конунга. Он занял дом своего отца.

— Лучше бы ему отправиться к его отцу туда, где он сейчас, — к Хель! — буркнул Ормкель.

— Я вижу, имя Черной Шкуры у всех фьяллей вызывает прилив доблести! — язвительно сказала Ингитора.

Ормкель ответил ей колючим злобным взглядом.

— Придержи язык, женщина! — сказал он. — Ты еще не видела Черной Шкуры! Никто не скажет, что я боюсь его или кого-либо другого! Но мой конунг велел мне привезти ему тебя живой и здоровой! Ему, а не Бергвиду!

— Вот как! — воскликнула Ингитора. — Он хотел увидеть меня?

Ормкель не ответил, пожалев в душе, что не сумел придержать язык. А впрочем, уже было все равно.

— Я давно так думала! — продолжала Ингитора, вспомнив свою беседу с кюной раудов Ульвхейдой. — Видно, мои стихи плохо звучат в пересказе, и Торвард конунг хочет услышать их от меня самой! Пусть послушает! У меня нет причин бояться взглянуть ему в глаза! А вот хватит ли у него на это смелости?

Ормкель хотел ответить что-то резкое, но глянул в лицо Ингиторе и молча отвернулся. Наверное, вспомнил, что мужчине не много чести в спорах с женщиной.

Еще вечером Ингитора, засыпая, слышала спор Хьёрта с Ормкелем. Впереди у них лежал Хальвмун — длинный залив, врезающийся в берег полумесяцем. Обыкновенно корабли проплывали, не теряя берега из вида. Но если плыть напрямик через море, по самой короткой линии между рогами полумесяца, то это заметно сократило бы путь и позволило проплыть Скарпнэс задолго до темноты. К этому и склонялся Хьёрт. Но Ормкель не считал этот путь наилучшим. Где-то в глубине его сознания оживал страх перед четырьмя колдунами. Как знать, на какие расстояния распространяется их власть? На всякий случай Ормкель предпочел бы держаться ближе к берегу. Но Хьёрт быстро его переспорил. У слэтта нашлось два неотразимых довода.

— Я вижу, фьялли не очень-то любят плавать по открытой воде и предпочитают держаться берега, как ребенок держится за нянькин подол! — сказал он. — А если тебе, Неспящий Глаз, это не нравится, то плыви на своей лоханке как сам знаешь, и встретимся потом в Аскргорде.

Поскольку у Ормкеля было вдвое меньше людей, ему пришлось уступить. Разделяться сейчас было бы очень глупо.

С рассветом оба корабля отошли от Восточного Рога. Берег почти скрылся из глаз и только неверным облачком темнел вдали. Ормкель с самым хмурым видом стоял возле руля. Кормчий, Эвар, осторожно косился на него. Ему было обидно, что за ним вроде как присматривают, но спорить с фьялльским ярлом ему не хотелось. Видно, бури войны, опалившей детство квитта, научили его ценить мир превыше всего. Эвару было чуть за сорок, но он был так мал ростом и худощав, что со спины его можно было принять за подростка. Лицо его украшала маленькая рыжеватая бородка, а блекло-голубые глаза смотрели со спокойным дружелюбием на всякого, какого бы племени и занятия он ни был. Ингиторе нравилось сидеть на одной из задних скамей поблизости от Эвара — у него всегда находилось, о чем рассказать.

Но сегодня Эвар не отвлекался на разговоры, а озабоченно осматривал небосвод. Ветер крепчал, и скоро «Серебряный Ворон» полетел как птица. «Козел» едва поспевал за ним и стал отставать. Со стороны открытого моря быстро наплывал туман.

— Не нравится мне это! — бормотал Ормкель. — Где это видано — туман при такой погоде?