Оружие возмездия. Тотальная война

У Злобина к Эрнесту Яновичу отношение было двойственным. Фатоватый, с манерами предводителя губернского дворянства, Эрнест Янович Крамер считался звездой адвокатуры области и старательно играл роль местного Генриха Резника. Даже жилетки и галстуки выбирал, следуя своему столичному кумиру. Говорил, также мягко грассируя, длинно и театрально. Заседания с его участием в обшарпанном зале суда превращались в постановку пьесы о Перри Мэйсоне, созданную силами местного драмкружка, с участием заезжего актера, за что Эрнеста Яновича очень уважали народные заседательницы в вязаных шапочках и дежурные милиционеры. От его мягкого баритона, многозначительных пауз и вежливо-непреклонного: «Прошу занести в протокол» — млели барышни-секретарши.

Несмотря на случавшиеся неудачи, адвокатская контора «Эрнест» процветала. Уж во всяком случае туалет у адвокатов был уютней, чем кабинет Злобина. Дело в том, что в уголовных делах Эрнест Янович специализировался исключительно по «экономическим статьям», вальяжно оставляя сухие крохи мелкой мокрухи и хулиганства тонкошеим воробьям, недавно выпорхнувшим с юрфака. И особое предпочтение он отдавал так называемому корпоративному праву: судил, рядил и разводил бизнесменов. Консультациями Крамера пользовалась большая часть членов местного Совета предпринимателей и даже заезжие коммерсанты, облюбовавшие Калининградскую свободную экономическую зону. Он был профессионалом высокого класса, этого Злобин не отрицал, и человеком был умным. Например, чтобы не возникало лишних личных осложнений, Эрнест Янович одновременно вступил в Международную ассоциацию адвокатов, общество «Мемориал» и «НДР». Поговаривали, что в Москве по линии Российского еврейского конгресса у него имеется серьезный покровитель, но этих слухов Эрнест Янович не поощрял, хотя и не опровергал. Зато на корню пресекал все слухи о своей нетрадиционной ориентации, хотя статью за это давно отменили и среди адвокатского сословия гомосексуализм испокон веку считался чем-то вроде профессионального заболевания, как алкоголизм у сапожников. Эрнест Янович откашлялся и начал:

— Уважаемый Андрей Ильич, привело меня к вам следующее обстоятельство. Прибыл я за допуском к задержанному Филиппову и краем уха услышал, что такая же участь постигла гражданина Яновского. — Эрнест Янович выдержал паузу. — По странному совпадению также являющегося моим клиентом. Желаете посмотреть договор?

— Без надобности. Дело ведет следователь Стрельцов, к нему и обращайтесь.

— А вы? — поднял густую бровь Эрнест Янович.

— Я лишь начальник следотдела и по совместительству наставник молодежи. — Злобин демонстративно посмотрел на часы. По опыту судебных заседаний знал: если старого лиса не подгонять, быстро узнаешь, что такое бесконечность времени и пространства. — Еще есть вопросы?

Эрнест Янович почесал крупный благородный нос, задумчиво протянул:

— Н-да. Юноша чрезвычайно молод. Для него лично это плюс. А для работы неопытность как неизбежное следствие молодости может обернуться проблемами. Как вам в связи с этим видится судебная перспектива этого дела, позвольте поинтересоваться?

— Она пряма, как магаданский тракт. — Злобин широко улыбнулся. — Даже наша уборщица тетя Клава отставит швабру и без проблем получит обвинительный приговор для Фили и Гарика. Тут у меня сомнений нет.

— Вы так уверены? — вежливо улыбнулся Эрнест Янович.

Злобин подался вперед и, понизив голос до шепота, произнес:

— Только между нами, Эрнест Янович, ладно?

Эрнест Янович бросил взгляд на дверь и наклонил голову, приготовившись принять конфиденциальную информацию.

— Они сядут, будьте уверены, — прошептал Злобин. — Потому что, если вашими стараниями Гарик Яновский выйдет из зала суда, я свинчу его на пороге по вновь открывшимся обстоятельствам. По новомодной сто семьдесят четвертой[32]. — Злобин указал на календарь на стене и добавил лишь одно слово: — Торф.

Эрнест Янович на секунду опустил морщинистые веки, других признаков беспокойства не проявил, но Злобин понял: удар попал в цель.

Махинациями с торфом занималась фирма «Торфо-продукт», календарь которой украшал стену. Торф из месторождения Нестеровское за бесценок продавался оффшорной компании, зарегистрированной на британском острове Норфолк, а оттуда прямиком шел в Россию, при этом цена, естественно, умножалась на порядок. Операция банальная для наших дней. Но подлость заключалась в том, что фирма «Торфопродукт», получив экспортные льготы и дотации от областной администрации, товар никуда не вывозила, весь «импорт-экспорт» существовал только на бумаге. Значит, прибыль следовало умножить минимум. еще на два. И сам Бог велел делиться с теми, кто подписывал бумажки в администрации области.