Оса

Как они вышли на таверну — это стоило обмозговать — может, через Ураву? А может, Гурд со Скривой слишком громко топали по крышам или штекером индукционной катушки щелкнули по носу какую-нибудь важную шишку? Если их замели, то, какими бы они не были крутыми ребятами, они наверняка раскололись. Самые твердокаменные становятся безудержно разговорчивыми, когда им выдергивают ногти или подводят к вискам электрический ток.

Хорошо, пусть они заговорили, но что им известно? Они могут поведать Кайтемпи захватывающую историю о некоем психопате с мэшемским говором и с неиссякаемым запасом гульдов, однако они ни слова не произнесут ни о Дирак Ангестун Гесепт, ни о засланных на Джеймек землянах.

Но теперь появились еще пятеро, показания которых лягут новыми сведениями в пухлые секретные папки.

«Вы заметили, кто только что вышел из будки, да?»

«Да-да. Увалень такой, деревенщина. И вроде как торопился.»

«Куда направился?»

«А вот, прямо до остановки. Вкатился в тридцать восьмой автобус и уехал.»

«Опишите-ка его, и побыстрее.»

«Ну, такой, среднего роста, среднего возраста. Толстомордый и весь в крапинку, больной, видать. Брюшко — что надо. Да, и фалкин под носом, рыжий такой. Как одет? Меховая куртка, штаны полотняные, широкие такие. Ботинки, ботинки коричневые и тяжелые. Одно слово — фермер.»

И уже своим:

«Быстро в машину, за автобусом. Если поспешим, возьмем гада. Рацию! Надо передать его приметы всем постам. Хитрая бестия. Как он сообразил, что в «Сьюсан» наш человек?! Сукин сын, еще свистнул в трубку. Даю голову на отсечение — у него где-то поблизости припрятана машина. Автобус — только уловка.»

«Побереги дыхание. Двое от нас уже ушли. Если упустим третьего…»

«Да-да, я знаю.»

Глава 9

Моури выскочил из автобуса, пересел в другой и поехал в обратную сторону. Играть нынче в городе в пятнашки — себе дороже: у преследователей есть его приметы, и весь Джеймек, несомненно, поднят на ноги, так что, подальше от Пертейна.

Он еще раз поменял маршрут и вышел за милю от моста, где зарыл куль с банкнотами. Моури не собирался откапывать деньги, он снова возвращался к пещере. Черт с ними, с гульдами, не пропадут. Наверняка отъевшегося фермера будут искать не только в городе, в любой момент здесь могут объявиться полицейские и тогда ему несдобровать. Самое лучшее, — поскорее исчезнуть и изменить наружность.

Итак, Моури возвращался к пещере.

До опушки леса он добрался без происшествий. Дальше, какое-то время, он шел вдоль обочины, пережидая в зарослях редкие машины. Но вскоре по шоссе хлынул сплошной автомобильный поток, и Моури отчаялся засветло добраться до цели. Вдобавок ко всему, он порядком выдохся — ноги гудели и подкашивались, веки слипались. Он свернул в лес, облюбовал местечко поукромнее и с наслаждением развалился на мягком моховом ложе.

Вулф говорил, что один человек в состоянии парализовать целую армию! Хотелось бы знать, подумал Моури, какую армию парализовал он и кому от этого стало лучше? Скольких драгоценных человеко-часов стоил он врагу — тысяч? Десятков тысяч? Миллионов? Как бы противник использовал силы, которые Джеймс Моури отвлек на себя? Да, именно в ответах на эти вопросы кроется главное — соответствует ли джеймекская «оса» своему назначению.

Мало-помалу Моури забылся сном.

Стояла глубокая ночь, когда он проснулся посвежевший и без гадкого чувства безысходности. Все могло обернуться куда хуже, ведь отправься он прямехонько, без звонка, в таверну — и ему крышка. Даже если его загребли бы на общих основаниях, он не мог ручаться, что возьмись за него всерьез, он бы не сломался. Только мертвец хранит молчание в стенах Кайтемпи.

Продираясь сквозь непроглядную чащобу, Моури не один раз помянул добрым словом удачу, а может, интуицию, подтолкнувшую его к телефону; затем мысли переключились на братьев: если их взяли, он лишился ценных союзников, если — нет, то где теперь их искать?