Оса

— Я сказал, заткнись, скотина!

— Что вы вообще себе позволяете? — взвился старик, отмахиваясь от агента, как от мухи. — В мои годы…

Угрюмый вместо ответа выхватил резиновую дубинку и обрушил на голову престарелого сумасброда. Тот рухнул, как подкошенный.

— Позор! — донеслось откуда-то; по толпе пробежал неодобрительный шепоток, но никто не шелохнулся.

Угрюмый ухмыльнулся и, показывая, почем нынче укоризна, со всего маху пнул распростертого на полу старичка, затем поднял глаза на Моури.

— Ну, чего вылупился? — проскрежетал он.

— Кайтемпи? — спокойно поинтересовался Моури.

— А тебе что?

— Да так…

— А ты лучше заткнись и не суй рыло куда не следует.

Толпа зароптала.

В этот миг с улицы в подземелье спустились двое полицейских и уселись на нижнюю ступеньку. Они утирали потные лбы и выглядели до слез несчастными и замотанными. Агент подсел к ним и, достав пистолет, принялся нянчить его на коленях. Моури загадочно ему улыбнулся.

В воздухе повисло тяжелое молчание: люди жадно вслушивались в тишину, пытаясь уловить хоть малейшие отзвуки воздушного нападения. И где-то через полчаса донесся то нарастающий, то исчезающий в отдалении рокот ракетного двигателя, потом — опять безмолвие.

Напряженность возрастала с каждой минутой, все понимали, — ракеты запускают не ради забавы, и спакумский корабль, начиненный смертоносным грузом, может сбросить его прямо им на головы.

Снова — раскаты двигателя, и снова — тишина. Было слышно, как дышат люди; на лицах — ужас, в воздухе — едкий запах пота. Моури подумал, что умереть под собственными бомбами будет чертовски обидно.

Внезапно пол под ногами содрогнулся, стены задрожали, с улицы послышался звон бьющегося стекла. Однако грохота чудовищного взрыва никто не услышал — только мелкая дрожь, передающаяся от пола, и тишина, зловещая тишина.

Через три мучительных часа наконец прозвучал отбой тревоги. Толпа с облегчением вздохнула и, перешагивая через неподвижного старичка, устремилась вверх. Моури увязался за агентом.

Как только толпа рассеялась, он догнал его и любезно заговорил:

— Ударная волна, взрыв произошел на приличном расстоянии. — Угрюмый что-то пробурчал в ответ. — Я хотел поговорить с вами, — продолжал Моури, — но там, среди этого столпотворения…

— Ну-ну, а чем, собственно, оно тебе мешало?

Моури протянул удостоверение.

— Полковник?.. Военная разведка?.. — промычал Угрюмый, мигом теряя спесь. Он с трудом проглотил слюну и вернул Моури документы. — Ты… Вы хотели сообщить что-то об этом старом хрыче?

— Да нет, что вы! Старикан получил по заслугам. Недурно вы его отделали! — Моури отметил благодарный взгляд агента. — Горлопан, чуть людей до истерики не довел. А таких, как он, — тьма тьмущая.

— Да-да, это вы верно заметили. Надо придушить всех краснобаев. Любое ораторство надо пресекать на корню.

— Я как раз шел в Кайтемпи, когда прозвучала тревога, — начал Моури. — Мне срочно нужен хороший специалист, вроде вас. Я уж посмотрел, как вы работаете — блеск, ничего не скажешь. Может, вы меня избавите от необходимости тащиться в штаб, вы — именно то, что нужно: сказано — сделано, и никаких шуток. Как ваше имя?

— Саграматолу.

— А, вы из К-17, — догадался Моури. — Там у всех длинные имена.

— Да-да. А вы, как я понимаю, с Диракты. И акцент, и фамилия…

Моури засмеялся:

— Здорово! Мы ничего не можем скрыть друг от друга! Здорово!

— Да-да, — разулыбался Саграматолу и посмотрел на Моури с нескрываемым любопытством. — Так что вы хотите, чтоб я сделал?

— Мы должны с вами взять одного из руководителей ДАГ. Быстро и без шума. Тихо, но верно. Если бросить на операцию взвод, то, боюсь, опять ничего не выгорит. Как говорят спакумы: «Много народу — мало кислороду».

— Да-да, тут вы правы, — согласился Саграматолу.

— В принципе, я смог бы и сам справиться, но мало ли что — вдруг он выскочит черным ходом. Вы — отличный напарник в таком деле, и основная заслуга в поимке главаря будет ваша.

Глаза Угрюмого вспыхнули.

— Я… я не против, но все-таки, надо бы доложить начальству, я счас, мигом позвоню, проконсультируюсь.

— Дело хозяйское, — безразлично произнес Моури, — но я бы не советовал.

— Почему? — поразился Угрюмый.

— А потому, что стоит вам сообщить об этом, как вас отзовут, а мне дадут в помощники офицера. Неужели не ясно? — Моури пренебрежительно махнул рукой. — А я бы хотел иметь рядом испытанного человека.

Саграматолу напыжился, словно индюк, и обиженно ответил:

— Меня вот-вот должны повысить в звании. А полковники разные встречаются…

— Совершенно верно. Так вы со мной или нет?

— Если вы берете на себя всю ответственность…

— О чем разговор!

— Когда мы выступаем?

— Немедленно.

— Прекрасно.

— Отлично. У вас есть гражданская машина?

— Мой динокар не отличить от обычного.

— На моем — эмблема полка, — соврал Моури, — поедем на вашем.

Агент проглотил ложь, не поморщившись, он крепко висел на крючке — кроме вожделенного желания украсить голову лаврами, его уже ничто не волновало.

Свернув за угол, Саграматолу подошел к большому черному динокару и сел за руль. Моури опустился рядом, а свой чемоданчик бросил на заднее сиденье.

— Куда?