Оса

Незаметно стемнело, и Моури прибавил шагу. До сих пор ему не встретилась ни одна машина, шоссе было пустынно, а он устал, и ему не терпелось плюхнуться на сиденье какой-нибудь попутки. Однако усталость — усталостью, но все-таки, чем дальше от своей «могилы» он остановит авто, тем лучше: у сирианцев, как и у прочих двуногих, и уши на месте, и глаз наметан — смекнуть что к чему, к двум прибавить два и дураку по плечу.

Он протопал с добрую милю, когда два динокара промчались ему навстречу. Пришлось пройти, наверное, еще не меньше мили, пока его не нагнал грязный, доверху загруженный лесовоз. Это был допотопный газомобиль, давно снятый с производства и уступивший место более экономичным динокарам, работающим от энергосистем больших городов.

Зная нравы здешних обитателей, Моури принял чванливый надменный вид и поднял руку.

Окутавшись бурым облаком выхлопных газов, грузовик затормозил. Из кабины на Моури глядели два чумазых сирианца.

— Я из управления, — высокомерно заявил Моури. — Мне в город.

Для троих кабина была явно тесновата. Напарник придвинулся поближе к водителю, Моури вскочил на подножку и, положив кейс на колени, кое-как пристроился у окна. Грузовик громко фыркнул и урча покатил вперед.

— Вы из Мэшема, да? — осмелился заговорить водитель.

— Да-да, — на сирианский манер отозвался Моури. — Не успеешь и рта открыть, как всем сразу ясно, кто ты и откуда.

— Ни разу не был в Мэшеме, — сокрушенно покачал головой водитель, — а так хотелось бы. Великий город. — Певучий акцент выдавал в нем коренного обитателя Джеймека. — Правда, Снэт, да?

— Да-да, — буркнул напарник, тупо разглядывая кейс Моури.

— На Диракте, наверное, куда лучше, чем здесь, — пропел водитель и с грустью добавил: — И безопаснее. Эх, может быть, там мне бы повезло больше. Сегодня такой поганый день. Правда, Снэт, да?

— Да-да, — согласился Снэт, не отрываясь от кейса.

— Это почему? — поинтересовался Моури.

— А! — Водитель стукнул ладонью по баранке. — Три раза эта развалюха ломалась, дважды мы застревали в болоте, последний раз, вообще, пришлось разгружаться, чтобы выбраться из трясины. Ну и попотели мы, скажу я вам. Одно слово — колымага! Тьфу. — Он смачно сплюнул в открытое окно. — Ведь так, Снэт, да?

— Да-да, — подтвердил Снэт.

— Не посчастливилось вам, это точно, — посочувствовал Моури.

— Ну, об остальном сами знаете, — раздраженно сказал шофер. — Паршивый день.

— О чем это я знаю?

— Как, вы не слышали последние новости?

— Я весь день проторчал в лесу, какие там новости!

Водитель с любопытством взглянул на Моури.

— Каждый час передают о повышении военного налога. Можно подумать, мы и так мало платим. — Он опять сплюнул в окно. — Потом этот спакумский корабль! Радио не унималось — то он там, то он здесь. Не пали весь день пушки и не носись вражья махина прямо у нас над головами, радио бы молчало, будто ничего не случилось. — Он подтолкнул приятеля. — Скажи, Снэт, да?

— Да-да, — поддержал Снэт.

— Нет, вы только представьте, — не унимался водитель, — до чего обнаглели эти спакумы! Средь бела дня летать над нашими крышами! Ясно, что они выискивали цели для бомбежек. Но я надеюсь, никто не прорвется — наша артиллерия покажет им…

— Я тоже надеюсь, — прервал его Моури и ткнул своего соседа под ребро. — Ведь так, Снэт, да?

— Да-да, — тут же отозвался Снэт.

Водитель плакался до самого города, и Моури порядком опостылели его монотонные причитания о превратностях дня, о горе-машине, о зарвавшихся спакумах. Другое дело — Снэт, он так и просидел молча, зачарованный кейсом Моури, и лишь изредка, когда вопросом его буквально били по голове, откликался неизменным сирианским «да-да».

— Остановите, я выйду, — объявил Моури, как только лесовоз, миновав пригороды, подкатил к широкому перекрестку. — Долгой жизни!

— Долгой жизни, — попрощался водитель и порулил по своим делам.

Моури задумчиво стоял на обочине, покуда лесовоз не скрылся из виду. Все хорошо, он вышел сухим из первой проверки — ни шофер, ни Снэт даже не заподозрили, что он и есть тот самый ненавистный спакум — клоп, как сирианцы обидно называли землян. Но какая бы злость и обида не были заложены в этом прозвище, Джеймс Моури не имел права обижаться, так как отныне он, Шир Агаван, коренной сирианец.

Крепко сжимая в руке кейс, Моури вразвалку зашаркал к центру города.

Пертейн — столица Джеймека, административный и военный центр, сердце планеты — самое опасное и, в то же время, самое безопасное место на Джеймеке, где одинокий прохожий может легко затеряться среди более чем двух миллионов жителей.

Моури бродил до наступления сумерек, присматриваясь к недорогим отелям, пока выбор его не пал на довольно скромную гостиницу, расположенную на тихой укромной улочке.