Оса

С этой счастливой мыслью Джеймс Моури, он же Шир Агаван, заснул. Его дыхание было подозрительно ровным для багроволицей формы жизни, храпел он неестественно низким тоном и, вообще, спал на спине, что уж и вовсе было неслыханно в здешних краях.

Глава 3

Когда один человек подменяет собой целую армию, это — не шутки. Он обязан предельно собраться, мобилизовать все силы; не размениваться по пустякам, но и не упускать любую возможность досадить противнику.

Перед Моури стояло две задачи: во-первых, подыскать крышу понадежнее, и, во-вторых, пора бы уже прощупать и пощекотать неприятеля. Поразмыслив, он решил объединить обе задачи.

Пластиковым ключом Моури осторожно отпер кейс. От напряжения тоненькая струйка пота побежала по спине — замок был далеко не безобидным, и Моури не оставляло чувство, что однажды он перепутает пластиковый ключ с таким же стальным, который лежал сейчас в брючном кармане, и тогда — пиши пропало — от него не останется и мокрого места.

Помимо взрывчатки, кейс был набит пакетами с прокламациями и банкнотами, причем денег было столько, что Моури запросто мог считать себя миллионером, а если учесть запасы в далекой пещере — мультимиллионером.

Вытащив пачку листовок в добрых два пальца толщиной, он так же осторожно запер кейс. Нешуточное дело — постоянно играть с огнем, ожидая, что можешь в любую минуту взлететь на воздух. Однако нет худа без добра: стоит какой-нибудь ищейке в отсутствие Моури заинтересоваться содержимым кейса, его тут же размажет по стенам вместе со всеми вещественными доказательствами.

Выйдя на улицу, Моури сел в первый попавшийся автобус. Улучив момент, когда сиденья вокруг опустели, он прилепил листовку на боковое стекло и поспешил выйти.

На листе крупным шрифтом было напечатано: «Война — средство обогащения для избранных. Для простых людей — несчастья и лишения. Придет час и Дирак Ангестун Гесепт покарает первых и придет на помощь вторым!»

Резкое повышение военного налога пришлось весьма кстати: Моури надеялся, что этот очередной удар несколько притупит у горожан чувство патриотизма, и листовку, возможно, тут же не сорвут в приступе праведной ярости. К тому же он уповал на слухи, на слухи, которые в любой точке Вселенной обладают одним, совершенно изумительным свойством — разбегаться, как круги по воде.

Не прошло еще и шести часов, а запасы Моури уменьшились на восемьдесят листовок! Он совершал чудеса изворотливости, рисковал сверх меры, но всякий раз умудрялся вовремя улизнуть. Моури остался доволен собой, а один случай особенно ему запомнился… Это была пятьдесят шестая листовка.

Рядовая уличная пробка: крики, ругань, толпа зевак, разъяренные водители и сочувствующие прохожие. Молниеносно сориентировавшись в ситуации, Моури незаметно налепил «пятьдесят шестую» на сверкающую ослепительной чистотой витрину какого-то магазина и растворился в гуще суетящихся сирианцев. Тут кто-то приметил витринное украшение и привлек всеобщее внимание к вопиющему безобразию. Толпа вылупилась на листовку. Моури пялился и возмущался вместе с остальными.

— В-вы только п-п-посмотри-т-те, — лепетал, заикаясь от волнения, поджарый сирианец, тыча крючковатым пальцем в витрину. Это именно он сделал сногсшибательное открытие, и теперь его трясло от гнева и отвращения. — Они чт-то, сп-п-пятили в этом м-магазине?! З-за решетку их, з-за решетку!

Моури протиснулся к витрине и громко, чтобы все слышали прочитал:

— «Те, кто открыто ратуют за войну, те, кто непреклонно стоят на милитаристской платформе, скоро преклонят колени на эшафоте и, обливаясь слезами, взмолятся о пощаде. Дирак Ангестун Гесепт». — Моури нахмурился и покачал головой. — Нет, хозяин магазина не осмелился бы, это не он.

— К-кто, к-то осмелился? — взвыл Поджарый.

— Кто?! — Моури сверкнул глазами. — Вы первый заметили листовку, да? Так, может, это сделали вы?

— Я??? — взвился Поджарый, покрываясь лиловыми пятнами. — В-в-вы что, с-с-с-сбрендили?! Или думаете, я — с-с-с-сумасшедший?

— Но кто-то же это сделал. Вы сами сказали…

— Это не я! — взвизгнул Поджарый. — Это какой-то пришпиленный!

— Вы хотели сказать «пришибленный»?

— Именно это я и с-с-сказал, — огрызнулся Поджарый.

— Э, нет, — выступил вперед сирианец посмекалистее, — это вовсе не бред полоумного. Здесь нечто похуже.

— Это п-почему же? — потребовал разъяснений Поджарый.

— Потому что псих-одиночка нацарапал бы это от руки, в другом месте и другими словами. А здесь работал профессионал, ведь и печать типографская, неужели вы сами не видите. Кто-то рисковал своей башкой, чтобы приклеить ее сюда. Держу пари, тут действует целая преступная организация.

— Здесь так и написано, — послышался еще чей-то возбужденный голос, — «Сирианская Партия Свободы».

— Первый раз о такой слышу, — прошептали за спиной Моури.

— Первый, да не последний.

— Н-но к-кто-то должен помочь н-нам разоб-браться, — заскулил Поджарый, разводя руками.

«Помощь» не заставила себя долго ждать — толпа вдруг расступилась, пропуская лоснящегося от важности блюстителя закона.

— Ну, — грозно прорычал он, — что здесь такое?