Осада

— Иначе говоря, это настоящая, а не измененная на мадьярский лад фамилия. Интересно… — сказал ротный, задумавшись. — Людей с фамилией Фёльди я встречал много, а вот Фёльдеш даже не слышал. Но поскольку венгерские фамилии складывались, как правило, из названий рода занятий, а у крестьян своей земли не было, то, следовательно, у них не могло и быть фамилии Фёльдеш, что означает землевладелец… Хотя тебе этого не понять… С какого времени ты на фронте?

Только чувство дисциплины удержало Петера, чтобы не послать ротного к чертям с матерями. И он почтительно ответил:

— С сорок первого, покорнейше докладываю…

— Ну ладно. В конце концов, неважно, какую ты носишь фамилию, — как бы подытожил поручик. — Пять хольдов земли ты получишь и плюс отпуск. — На его лице заиграла приветливая улыбка. — Но стоимость утерянной фляги ты возместишь, этого тебе не избежать, потому что я — строгий начальник… — с этими словами он отвернулся.

«Отпуск…» Эта мысль гвоздем засела в голове Петера, он чувствовал, что такая возможность дается человеку на фронте один раз в жизни. Он поспешно щелкнул каблуками.

— Разрешите покорнейше доложить…

Офицер обернулся к нему.

— Разрешите покорнейше доложить, — торопился Фёльдеш, — прошу вычесть стоимость казенной фляги из стоимости пяти хольдов земли, но отпуск я хотел бы использовать в натуре и полностью, без вычетов, начиная с сегодняшнего дня…

Поручик рассмеялся.

— Ну и торопишься же ты…

Фёльдеш опять щелкнул каблуками.

— Покорнейше докладываю, меня охватил жеребячий зуд.

Офицеру понравилась такая непосредственность, и он снова рассмеялся.

— Вот выйдем на отдых, — сказал он и сразу же посуровел. — А сейчас я все равно не смогу тебя отпустить. В роте осталось так мало людей.

Петер сморщил нос.

— Покорнейше докладываю… — начал он с напускной грустью и вздохнул: — Значит, отпуск — это пока пустое обещание.

Поручик обернулся:

— Верное обещание, настолько верное, что… — тут ротный хотел подобрать подходящее сравнение, но не нашел его, однако глаза его засияли, — абсолютно точно ты получишь отпускной билет, только без даты. Дату я проставлю тогда, когда нас заменят или даже раньше, когда получим пополнение. Через час зайди за отпускным, — сказал ротный, оставив Петера в недоумении.

Ровно час спустя в роще Фёльдеш выслушал длинное рассуждение о том, что солдат должен всегда верить своим командирам, а он, бессовестный наглец, позволил себе усомниться в словах своего ротного командира.

Петер с опущенной головой выслушал эту нотацию и облегченно вздохнул только тогда, когда она закончилась и поручик, не скрывая своей обиды из-за недоверия Петера, сунул ему в руку отпускной билет, сопровождая этот жест последним советом:

— В другой раз не подмачивай подобной глупостью свой героизм.

Отпускной билет действительно был выписан по всем правилам, отсутствовала только дата.

Фёльдеш вернулся обратно в свой окоп. Сделать это ему удалось только ползком, потому что, как только он вышел из рощи, над его головой засвистели пули.

Его охватило сильное беспокойство. Прежде всего из-за отпускного билета: уж если заимел его, то не кукуй попусту во вшивых траншеях, а побыстрее сматывай удочки, пока есть возможность, потому что позднее как бы ты ни пел Лазаря, эта бумажка сгодится только на то, чтобы вытереть ей одно место. Но Петера беспокоило и другое: в лесу все еще находились жандармы, из чего он сделал вывод, что господин поручик может пожелать повторить боевую операцию, хотя в роте и осталось не более тридцати человек. К тому же Петеру с каждой минутой все больше и больше начинало не нравиться это место: он инстинктивно чувствовал, как в воздухе попахивает «духом наступления». Подумав об этом, он вспомнил, с каким упорством защищали русские этот хилый холмик. Обычно они из-за таких высоток не устраивали подобных фокусов. По крайней мере, Петеру еще не приходилось сталкиваться с таким упорством. Если уж они так держатся за эту крохотную высотку, то за этим что-то скрывается. Не нравилось ему и то, что русские сидят тихо, но чересчур внимательно следят за ними, открывая огонь по каждому, кто высовывается.

Несколько раз Петер вспоминал русского солдата. «Я же вовсе не хотел его убивать и очень сожалею, что тот умер. Война…» Но все равно было досадно. «Какого черта он не ушел тогда…»

Петер горько вздохнул и стал с нетерпением ждать вечера.

Ужин принесли во второй половине дня, несколько раньше обычного. Дали все холодное: колбасу, кусок мяса и пирожное. Пирожное напомнило Петеру о празднике: шла рождественская неделя, что еще больше взволновало его. С тоской он смотрел в сторону русских окопов. Затем он снял каску, надел ее на штык и для пробы приподнял над бруствером.

Ее сразу же продырявили несколькими выстрелами.

Петер Фёльдеш остался доволен результатом своего хитрого опыта.