Осада Чигирина

Игнат тяжело вздохнул и пригладил усы. Ефим высунул голову наружу, и посмотрел вниз. Игнат схватил его, за рукава и потянул назад.

– Эка твоя дурья башка. Ты совсем разум потерял? Сейчас турок стрелу наладит, и выпустит. И прощайся с жизнью. Сиди сбоку, и не высовывай башки.

– Дядько Игнат!

– Чего тебе?

– Так брешут или нет, что Сирко двести лет живёт?

– Не, Прохор, ну ты погляди на этого парубка. Где ты видел такое? Чтобы человек двести лет жил? Брехня. Казацкие байки. Я сам слыхал, что когда приходит час смерти, атамана, то зовёт он к себе своего помощника. Джуру. И выдаёт тому три небольшие фляжки, с разными травами. И как умирает атаман, Джура закапывает его в могилу, и через три дня откапывает гроб. После поливает тело атамана из первой фляжки. Сирко начинает дышать. Затем Джура поливает из второй фляжки. Атаман открывает глаза и внимательно смотрит вокруг. И после третьей фляжки, Сирко встаёт, и начинает двигаться и говорить. Третий раз, когда смерть пришла за Сирко, он приказал Джуре сжечь себя, и пепел развеять по ветру. Но перед тем как сжечь, Джура должен был отрубить атаману правую руку, и казаки, после этого обязаны были три года носить в походах руку атамана Сирко, и только потом положить в могилу.

– Так ты сам веришь, дядько Игнат?

– Верю или нет, не в том суть. Под командованием Сирко, казаки не проиграли ни одного сражения. Заговорённый он. Большого ума человек. И души. Придёт время, дай Бог, сам увидишь.

Больверк – внутри крепости укрепление, для обстрела прилегающей по кругу территории.

* * *

В конце июля передовой отряд крымских татар оказался в окрестностях Чигирина, уничтожая на своём пути деревни и мелкие, разрозненные отряды казаков и взявшихся за оружие крестьян. Основные силы, во главе с Ибрагимом, прибыли десятого августа, и разбили лагерь в одной версте от города. Орда заняла пустынные равнины, дороги, пролески, и десятки тысяч янычарских шатров, взмыли в небо цветными бунчуками. На следующий день, на рассвете начался обстрел города, с пушек, и раскалённые ядра, оставляя кровавые следы в небе, летели в стены города, взрывая и поджигая всё, что могло гореть. Небо было затянуто чёрным, едким дымом, сквозь которое едва пробивалось огненно-красное солнце. Горячий смрад, и огонь, поедал своими языками тела убитых и раненых защитников города.

Из замка, с Каменной горы, в ответ, по приказу полковника Гордона, сорок пушек открыли огонь, посылая ядра и бомбы на головы турок. Вспыхивали шатры, падали лошади, кричали раненные, посылая проклятия в адрес защитников. Пушкари не жалея пороха, набивали пушки, и весь день не прекращали огонь.

Бюлюк-паша Закир, получил приказ, со своим отрядом пробраться к стенам города и заложить взрывчатку. Татары незаметно прокрались к сторожевой башне Крымских ворот, и стали рыть подкоп. К обеду всё было готово, и огромный взрыв, проделал широкую брешь в стене. Куда тут же ринулись янычары, подгоняемые своими командирами. С перекошенными от ярости лицами, поднимая знамёна, татары рвались в город, размахивая саблями, добивая раненных, и толпой наваливаясь на отбивающихся казаков и стрельцов.

Второй мощный взрыв разрушил Нижний город, и разлетелась часть стены на берегу Тясмина. В огромную брешь хлынули отряды Каплан-паши. Комендант Ржевский, завидя как турки ринулись в пролом, бросился с небольшой горсткой бойцов, чтобы отбить нападение. Перед отрядом разорвалась бомба, и осколок ударил в лицо Ржевского. Тот вскрикнул и упал замертво на землю.

Ефим Стародубцев с казаками с самого утра помогал подносить к пушкам порох и ядра. Люди суетились и готовились отбивать нападение турок. Кто-то торопливо завтракал, кто-то чистил оружие, бросал, и тут же бежал на помощь пушкарям. Полковник Гордон внимательно смотрел на солдат и одобряюще кивал головой. Отдавая распоряжения, он лично проверял каждую позицию, и, не боясь попасть под шальную пулю, поднимался на стены, не сгибая перед врагом спину. Белый шарф полковника гордо развевался на ветру и представлял хорошую мишень для неприятеля. Но это не смущало отважного защитника. Высокого роста, с длинным рыжим чубом, он где-то в бою потерял свою шапку, и нет-нет поправлял на голове волосы. Вся одежда полковника была грязной, и разорванной, после вчерашнего боя. Сбоку болталась длинная шпага и билась о высокие сапоги. Внешне спокойный и добродушный полковник заметил молодого казака Ефима и позвал к себе. Ефим только откатил бочку с порохом, и присел на камень передохнуть.

– Устал, казак? – спросил Гордон, дружелюбно подмигивая парню.

– Никак нет, пан полковник. С утра уже жарко, только и всего.

– То ли ещё будет. Турки поклялись стереть Чигирин с лица земли. Продержимся, как думаешь?

– Будем насмерть стоять, пан полковник.

Ефим вытянулся и расправил широкие плечи.

– Отправляйся на склад, узнай, всё ли там спокойно. И потом найдёшь меня, доложишь. Не задерживайся.