Осада, или Шахматы со смертью

Уголек разгорается ярче и исчезает — помощник повернулся спиной.

— Рикардо… Слушай-ка…

Молчание краткое и чуть растерянное. Помощник остановился.

— Слушаю.

В голосе — легкое удивление. Точно также, как они никогда не обращаются друг к другу на «ты» при посторонних, Пепе Лобо никогда прежде — даже на берегу — не называл его по имени.

— Плаванье наше будет кратким и трудным. Очень.

Опять молчание в ответ. Потом в темноте звучит смех, как всегда обрывающийся приступом кашля. Огонек сигары, описав красноватую дугу, скрывается за бортом.

— Доставь нас на Роту, капитан. А уж там сатана своих признает.

При тусклом свете огарка Симон Дефоссё — он без мундира, в одной сорочке, мятой и грязноватой — обмакивает перо в чернильницу и заносит события минувшего дня в толстую тетрадь — нечто вроде дневника боевых действий. Методически, ежедневно, с присущим ему скрупулезным педантизмом и в полнейшем душевном равновесии он записывает каждый успех и каждую неудачу. Итогами последних нескольких дней артиллерист может быть доволен: улучшения и усовершенствования, после долгих мытарств одобренные генералом Д'Абовиллем, принесли свои плоды — дальность полета гранат увеличилась. Используя отныне только круглые, идеально отполированные гранаты без запала и порохового заряда, замененного тридцатью фунтами песка, капитан добился того, что гаубицы Вильянтруа-Рюти две недели назад накрыли наконец самый центр Кадиса — площадь Сан-Антонио. Иными словами, дистанция возросла до 2820 туазов — и удалось это благодаря выверенному соотношению песка и свинца: последний, будучи аккуратно влит в камору снаряда, доводит его вес до тех 95 фунтов, которые весит настоящая бомба, выпускаемая под углом в 45 градусов. Иное дело, что без запальной трубки и порохового заряда фанаты не взрываются да и не могут взорваться, однако падают там, где должны упасть, хотя отклонения, составляющие иногда и полсотни туазов, продолжают заботить Дефоссё. Результаты обнадеживают И, к вящему удовольствию маршала Сульта, позволяют «Монитёру» писать, не особенно даже и привирая — ну, всего лишь примерно на треть, — что императорская артиллерия бомбардирует Кадис по всему периметру. Что же касается настоящих гранат, то есть тех, которые разрываются, то хитроумная комбинация зажигательных смесей, стопинов и воспламенителей — еще один плод кропотливых расчетов и упорных трудов Дефоссё и лейтенанта Бертольди — сделала возможным следующее соотношение: при подходящих условиях — силе ветра, влажности и температуре воздуха — и при фитиле, горящем в течение должного времени, цели достигает каждая десятая. Доходящих из Кадиса сведений, хоть они и сообщают не столько о жертвах, сколько о панике и разрушениях, достаточно, чтобы создавать видимость успеха и успокаивать маршала Сульта, однако Дефоссё продолжает терзать себе душу и по-прежнему считает, что, разрешили бы ему применить вместо гаубиц крупнокалиберные мортиры, а вместо гранат — бомбы большего диаметра с увеличенными трубками, он добился бы не только увеличения дальности, но и такого поражающего эффекта, что стер бы Кадис с лица земли. Однако маршал Сульт и его штаб — в точности как его предшественник маршал Виктор, — ревностно и ретиво исполняя волю императора, по-прежнему слышать ничего не хотят о мортирах, тем паче — теперь, когда «Фанфан» и его братья попадают куда надо. Ну или почти. И сам герцог Далматский — таков имперский титул Жана Сульта — несколько дней назад, инспектируя Трокадеро, поздравил Дефоссё. Против обыкновения маршал в тот день был настроен благодушно. Курьер — один из тех, кому удалось пересечь плато Деспеньяперрос и сберечь кишки от партизанских навах, — помимо мадридских и парижских газет, где упоминались новые достижения осадной артиллерии, доставил и известие о том, что обоз, груженный картинами, коврами, драгоценностями и прочей добычей, которую награбили в Андалусии, благополучно перевалил через Пиренеи. И на вопрос маршала:

— Вы в самом деле не хотите повышения, капитан? — последовало сообразное обстоятельствам, а потому особенно отчетливое щелканье каблуками.

— Никак нет, ваша светлость. Благодарю. И предпочитаю оставаться в прежнем чине, о чем хорошо знают мои непосредственные начальники.

— Вот как… И то же самое вы, кажется, ответили Виктору?

— Так точно.

— Все слышали, господа? Вы просто диковинка, капитан Дефоссё, чудо природы…