Осада Кавказа. Воспоминания участников Кавказской войны XIX века

Находившийся временно при корпусе 8-й Егерский полк поступил так же в укомплектование прочих.

От прежних полков корпуса должны составиться кадры и отправиться для сформирования в России полков. Из штаб- и обер-офицеров, не исключая самих командиров полков, предоставлено мне было оставить в Грузии тех, кои могли мне быть нужными.

Назначены были, сверх того, две легкие артиллерийские роты. Государь приказал во всех войсках переменить старое и к употреблению не годное оружие. Было еще таковое со времен покойной Екатерины II.

Состоявший в корпусе Грузинский гарнизонный из 2-х батальонов полк уничтожен.

При сем умножении корпуса имел я случай отправить с кадрами офицеров не столько здесь нужных, или которые желали возвратиться в Россию, оставить здесь на службу способнейших из прибывших.

Государь преподал мне большие средства к приведению дел здешней страны в лучшее состояние. Невзирая, однако же, на все количество пришедших из России войск, в корпусе по новому положению был изрядный недостаток до комплекта.

О сделанном мною предложении переменить одежду солдат, приспособляя оную к здешнему климату, вовсе умолчано.

17 июня отправился я на Кавказскую линию и скоро прибыл к городу Андрей. Во владениях Кумыцких было покойно.

К устроению крепости нельзя было приступить, потому что место засеяно было хлебом, и надобно было вырубать много весьма леса. Не прежде половины июля начались работы. Вблизи живущие чеченцы и народ ауха часто беспокоили отводные караулы лагеря.

Отряд войск состоял из:

2-х батальонов Кабардинского пехотного полка

1-го батальона Троицкого пехотного полка

3-х батальонов 8-го Егерского пехотного полка

Один из сих последних составлен был из прибывших рекрут, которые ни на какую не употреблялись службу; батальон же Троицкого полка отделен был на прикрытие через Терек переправы и сообщение с Кавказской линией.

Артиллерии состояло:

6 батарейных орудий

6 легких орудий

4 конных орудий

Линейных казаков 300 человек.

Одна пионерная рота.

Со стороны Кубинской провинции небольшою частью войск наблюдаемы были дороги, выходящие из Казыкумыцкого ханства, ибо явно было неблагонамеренное поведение Сурхай-Хана, также обращали на себя внимание табассаранцы, в совершенном возмущении бывшие.

Дабы с помощью сих народов не могли акушинцы сделать нападение на Кубу или разорить ханство Кюринское, принадлежащее верному нам, полковнику Аслан-Хану, приказано, под начальством генерал-майора князя Мадатова, составить отряд из 1500 человек пехоты, 300 казаков и 8-ми орудий артиллерии; при нем должна была находиться конница, собранная в ханствах Шекинском, Ширванском и Карабахском. Она значительно могла усилить отряд, но между тем не меньшую приносила пользу, служа залогом в поведении ханов. Неохотно приняли они сие поручение, но не смели его не исполнить. Мустафа же Хан Ширванский не прислал ни одного из знатных людей или ему близких.

Аслан-Хан Кюринский с величайшим усердием присоединил к нашим войскам конницу свою и пехоту, которые набрать мог.

Генерал-майор князь Мадатов, сделавший смелый марш в самые твердые места Табассарана, разбил мятежников. Жители, пребывшие верными, много способствовали ему знанием земли и дорог. Главный бунтовщик эрсинский, Абдула-Бек, зять беглого Ших-Али-Хана, имевший большое влияние в народе, потеряв имущество, бежал в горы.

Жители города Башлы, ожидая наказания, пригласили разные народы соседних вольных обществ, и между ними отличающийся храбростью народ, называемый кабодерги, и в силах довольно значительных вознамерились защищать город, в котором успели поправить почти все строения, в прошедшем году генерал-майором Пестелем разоренные. Генерал-майор князь Мадатов атаковал город, и жители, весьма недолго защищавшись, рассеялись. Дом уцмея и весь город разрушен до основания, уцмей, со своей стороны, собрав людей, ему приверженных, войскам нашим содействовал, но сам лично, по недоверчивости, избегал случая быть при войсках.

Капитан К. А. Ермолов (сын А. П. Ермолова и горянки). Литография по рис. Крегера.

Желая уничтожить в нем чувство недоверчивости и показать ему, сколько начальство готово благотворить во всяком случае людям, постоянным в своих обязанностях, приказал я отпустить сына его, живущего в Дербенте в виде аманата. Лишь только получил он его, тотчас с ним и со всем семейством удалился в верхний Каракайдак, который не оказывал нам повиновения.