Осада Кавказа. Воспоминания участников Кавказской войны XIX века

Вот на противоположном от нас конце аула что-то засуетились… Все устремили туда взоры и наконец увидели полковника Лазарева, знакомого своею огромною фигурой, выходящего из аула с толпою горцев. «Вот он, вот он» — раздается по всем рядам, и каждой внимательнее всматривается в эту толпу, желая хорошенько рассмотреть в ней Шамиля. Сделав от аула несколько десятков шагов, имам остановился, и толпа, окружавшая его, как испуганное стадо баранов столпилась возле него. Мы думали, что он струсил и собирается бежать обратно, и у всех явилось желание броситься на него, схватить и не пускать из рук. Но что за диво?! Еще Шамиль не в наших руках, а нам подана команда: «Кругом, шагом марш». Мы недоумевали, но скоро нам объяснили ошибку. Шамиль, выйдя из аула, увидел с правой стороны дороги, по которой ему предстояло идти, весь мусульманский полк, состоявший почти без исключения из злейших его врагов; опасаясь быть изрубленным в куски, он убедительно просил отвести этот полк куда-нибудь подальше. Полку скомандовали «кругом»; батальонные же командиры, не зная, в чем дело, и полагая, что эта команда относится до всех, один за другим скомандовали кругом; команда дошла и до нас. Когда Шамиль отошел от аула на такое расстояние, с которого бегство становилось невозможным, весь отряд, как один человек, словно сговорившись, грянул «ура!», неумолкавшее несколько минут, «ура» без приказания и от чистого сердца. Шамиль, бледный и взволнованный, прошел через батальоны и направился к главнокомандующему верхом на лошади, которую подвели ему за аулом. Его сопровождало до 50 мюридов — остатки некогда многочисленных его скопищ. Шагах в 25–30 от главнокомандующего он слез с коня и подошел к князю Барятинскому. «Ура» утихло, и мы ясно расслышали возглас главнокомандующего: «Шамиль!»… Пленник остановился. Потом Барятинский сказал ему несколько слов, которые мы не расслышали, повернулся и направился в свою ставку, куда немного погодя был отправлен и Шамиль, под наблюдением конвоя. Я отпросился у батальонного командира посмотреть на выходивших из аула мюридов и семейство Шамиля, побежал к выходу, но семейство Шамиля уже удалилось и только жители выходили из аула. Горцы позажиточнее выносили и вывозили на арбах имущество, а победнее навьючивали ослов и жен, стараясь спасти, что можно.

К вечеру все войска разошлись по своим местам; только апшеронцы и дагестанцы остались на Гунибе. Апшеронцы были в карауле у сакли Шамиля, а дагестанцы оцепили аул и никого туда не пропускали. Пошатавшись до вечера по аулу, я закусил сыру с хлебом и начал думать об отдыхе. Погода портилась: поднялся сильный ветер, нагнал тучи и пошел мелкий, но частый дождик. Я продрог, а укрыться было решительно нечем. Спасибо одному унтер-офицеру, который принес несколько снопов ячменя, разостлал на земле, посоветовал мне лечь и сверху насыпал на меня два раструшенных снопа. Мне действительно стало тепло — и я уснул спокойно.

26 августа, среда.