В апреле наш отряд, усиленный частью абадзехского, двинулся в Дахо. Так как предыдущими движениями и работами дорога по большей части пути была расчищена, то особого труда военная сторона дела не представляла, тем более, что даховцы были очень немногочисленны. Но занятие Дахо, то есть последнего клочка земли на Белой, еще не принадлежавшего России, все же представлялось делом видным, успех которого должен был «увенчать» нашу зимнюю кампанию 1861–1862 годов. Соответственно этому наехало в отряд множество «фазанов», между которыми был и один очень ученый штабной полковник из Тифлиса, очень известный своими серьезными трудами по изучению кавказских языков, барон У-рь. Ученые работы его, доставившие ему европейскую известность, очевидно, не настолько ценились в Тифлисе, чтобы его можно было произвести в генералы; а потому и был он отправлен к нам на две недели для пожатия лавров, которые бы могли быть преобразованы в генеральские эполеты. Был еще наехавший, кажется, за золотой саблей, если не за Георгием, полковник Z., которого права на боевые отличия главным образом состояли в том, что он был сыном когда-то важного в военном министерстве чиновника, умевшего обогатиться на отдаче казенных подрядов. Граф Евдокимов знал боевые способности подобных джентльменов, а потому, поручая им номинально, в писаном приказе по войскам, командование, например, авангардом, в то же время делал частное распоряжение, чтобы действительным распорядителем был какой-нибудь опытный штаб-офицер из отряда, в данном случае например командир блистательного батальона ширванских стрелков, подполковник П. Если теперь кто-нибудь вздумает отыскать ну хоть газету «Кавказ» и в ней прочесть реляцию о занятии Дахо, то, кажется, кроме имени У-ра и финансового джентльмена, он не найдет там других в числе «особенно отличившихся». Гейман, со своей стороны, озаботился, чтобы реляция не забыла и нас, севастопольцев, если не поименно, то хотя собирательно. Полк был поставлен в голове колонны в «решительный» момент спуска в долину Дахо, причем я имел честь со своим батальоном прикрывать движение с левого фланга… против не существовавшего уже неприятеля!.. Во все время военных действий против даховцев выбыло из отряда в 20 батальонов человек 70 убитых и раненых; но и этого было достаточно, чтобы расписать дело как следует. Я даже думаю, что «расход людей» мог быть экономнее. В числе раненых находился, между прочим, один юнкер, которому пуля, выпущенная с близкого расстояния, попала в затылок и осталась в мозгу. Он возвращался в лагерь пешком, только с повязанной головой. На другой день, лежа в лазарете, он тоже не жаловался на особую боль и разговаривал с навещавшими его знакомыми. Публика дивилась такой страшной ране и такими странными последствиями ее. Говорили, что будет чудом, если молодой человек выздоровеет и будет потом во всю жизнь носить пулю там, откуда ее вынуть нельзя. Но чуда не свершилось: юноша умер на третий день, и опять при странных условиях. Он был в довольно нормальном состоянии и разговаривал с окружавшими. Вдруг вдали раздались звуки похоронного марша по случаю погребения одного убитого офицера; раненый побледнел, умолк, впал в забвение и скончался. Предоставляю физиологам решить, в какой части большого мозга пуля должна была засесть, чтобы все описанное могло свершиться. А описанное, кажется, верно. Разумеется, анатомирование «интересного субъекта» произведено не было.