Читаем Осада Кавказа. Воспоминания участников Кавказской войны XIX века полностью

В 1862 году нами было заселено западнее Лабы все пространство до реки Белой и даже две станицы водворены за этой рекой: Пшехская и Бжедуховская. В это же время начал приводиться в исполнение систематический план водворения на Прикубанской низменности тех горцев, которые прекращали сопротивление и изъявляли покорность нам. Длинная полоса земель, вдоль левого берега Кубани, от самого ее истока, где жили издавна уже покорные карачаевцы, до начала дельты, предназначена была в исключительное их пользование. Таким образом, выходя из родных гор, они оставались в виду их, в отношении производительности почвы ничего не теряли, а в отношении удобства сбыта своих произведений даже выигрывали. Одно могло не нравиться им: близость надзора русских, которых селения окружали их земли со всех сторон. Но это было условие неизбежное и притом способное тяготить только первое поколение выходцев, живо помнящее приволье в горах. Чтобы привлечь возможно более мирных горских переселенцев на Кубань, был основан «вольный аул», где-то недалеко от станицы Баталнашинской: там могли селиться беглые горские ясыри (рабы), и правительство уже ручалось, что они никогда не вернутся под власть господ. В других местах Прикубанской низменности отводились участки земли тем из почетных горцев, которые служили России, и таким образом шло «процеживание» одного населения другим, русским черкесского: первое шло в горы, второе спускалось в равнины. Факта подобного этому я не знаю в истории никакого государства, кроме России. Янки Соединенных Штатов выгоняют индейцев из гор, но лишь за тем, чтобы их истреблять. Англичане в Австралии, в Новой Зеландии истребляют туземцев и в горах, и на равнинах, иногда с ружьем и собакою, как зверей. Мы же долго боролись с черкесами как с равными противниками, и когда одолели их, то честно уступили им земли, которые могут служить предметом зависти для самых цивилизованных племен. Немецкие колонисты, водворившиеся позднее в той же Прикубанской низменности, могут это засвидетельствовать в качестве «третьих лиц».

Должно, однако, заметить, что граф Евдокимов, который был непосредственным исполнителем официального «проекта заселения западного Кавказа», не слишком заботился об участи горцев, выселявшихся на Прикубанскую низменность. Его твердым убеждением было, что самое лучшее последствие многолетней, дорого стоившей для России войны, есть изгнание всех горцев за море. Поэтому на остававшихся за Кубанью, хотя бы и в качестве мирных подданных, он смотрел лишь как на неизбежное зло и делал что мог, чтобы уменьшить их число и стеснить для них удобства жизни. В силу последнего взгляда он не затруднился, например, водворить на низовье Пшиша большую станицу Габукаевскую в полосе, отведенной для горцев. Начальник главного штаба в Тифлисе, генерал К-ов[376], охотно искавший случая сделать графу неприятность, воспользовался этим случаем, чтобы напомнить ему «Положение о колонизации», утвержденное свыше; но Евдокимов на это отвечал, что он работает не для исполнения канцелярских проектов, основанных на неполном знании дела, а для блага России; что станица Габукаевская необходима для связи закубанских линий с Кубанскою; что, наконец, если хотят ее уничтожить или перенести на другое место, то пусть переносят, но в таком случае он просит уволить его от должности командующего войсками Кубанской области. К-ов уступил; но, желая сделать новую шпильку, прислал графу записку «одного известного знатока Кавказа», в которой доказывалось, что никакой надобности в изгнании горцев вообще нет, что они и в горах могут остаться мирными подданными и т. п. Евдокимов немедленно отгадал безымянного автора записки «по ушам» и, зная его довольно видное положение в Петербурге, написал едкое возражение, в котором говорил, что «составитель записки кажется ему одним из тех знатоков западного Кавказа, которые, например, составляли описание Черноморской береговой линии, не сходя с парохода», чем, как говорится, попал кому следовало не в бровь, а в самый глаз. На этом, кажется, пререкания и кончились, по крайней мере на данную тему.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Гражданская война. Генеральная репетиция демократии
Гражданская война. Генеральная репетиция демократии

Гражданская РІРѕР№на в Р оссии полна парадоксов. До СЃРёС… пор нет согласия даже по вопросу, когда она началась и когда закончилась. Не вполне понятно, кто с кем воевал: красные, белые, эсеры, анархисты разных направлений, национальные сепаратисты, не говоря СѓР¶ о полных экзотах вроде барона Унгерна. Плюс еще иностранные интервенты, у каждого из которых имелись СЃРІРѕРё собственные цели. Фронтов как таковых не существовало. Полки часто имели численность меньше батальона. Армии возникали ниоткуда. Командиры, отдавая приказ, не были уверены, как его выполнят и выполнят ли вообще, будет ли та или иная часть сражаться или взбунтуется, а то и вовсе перебежит на сторону противника.Алексей Щербаков сознательно избегает РїРѕРґСЂРѕР±ного описания бесчисленных боев и различных статистических выкладок. Р'СЃРµ это уже сделано другими авторами. Его цель — дать ответ на вопрос, который до СЃРёС… пор волнует историков: почему обстоятельства сложились в пользу большевиков? Р

Алексей Юрьевич Щербаков

Военная документалистика и аналитика / История / Образование и наука
100 великих тайн Первой Мировой
100 великих тайн Первой Мировой

Первая мировая война – это трагический переломный этап в истории всей европейской цивилизации, ознаменовавший начало XX века, повлекшего за собой революционные потрясения и массовый террор. Карта Европы оказалась полностью перекроена; распались самые могущественнейшие империи мира. На их месте возникли новые государства, противоречия между которыми делали неизбежной новую мировую войну. Что мы знаем о Первой мировой войне? Сотни томов, изданных в советское время, рассказывали нам о ней исключительно с «марксистско-ленинских» позиций. Монархия, которая вела эту войну, рухнула, и к власти пришли ее наиболее радикальные противники, стремившиеся стереть из истории все, что было связано с «проклятым царизмом». Но все же нельзя отрицать, что именно Первая мировая стала войной «нового» типа: и по масштабам втянутых в нее государств, и по размерам действующих армий, и по потерям. На страницах этой книги оживают как наиболее трагические страницы Великой войны, так и наиболее яркие, а также незаслуженно забытые события 1914–1918 гг. Всё это делает Первую мировую поистине самой таинственной войной в истории нашего Отечества.

Борис Вадимович Соколов

Военная документалистика и аналитика / История / Проза / Военная проза / Образование и наука
Современные классики теории справедливой войны: М. Уолцер, Н. Фоушин, Б. Оренд, Дж. Макмахан
Современные классики теории справедливой войны: М. Уолцер, Н. Фоушин, Б. Оренд, Дж. Макмахан

Монография посвящена малоизученной в отечественной научной литературе теме – современной теории справедливой войны. В центре внимания автора – концепции справедливой войны М. Уолцера, Н. Фоушина, Б. Оренда и Дж. Макмахана. В работе подробно разбирается специфика интерпретации теории справедливой войны каждого из этих авторов, выявляются теоретические основания их концепций и определяются ключевые направления развития теории справедливой войны в XXI в. Кроме того, в книге рассматривается история становления теории справедливой войны.Работа носит междисциплинарный характер и адресована широкому кругу читателей – философам, историкам, специалистам по международным отношениям и международному праву, а также всем, кто интересуется проблемами философии войны, этики и политической философии.

Арсений Дмитриевич Куманьков

Военная документалистика и аналитика