Осада Монтобана

Морис не принимал участия в неистовых возгласах Таванна, Жюссака и Нанжиса. Но едва замолк Рюскадор, как, взяв кинжал в зубы, сын Норбера ухватился за спицы колёс. В ту минуту когда он занёс колено на верх экипажа, его остановил повелительный голос Армана дю Плесси.

— Лагравер, никаких рыцарских подвигов, прошу вас. Бросьте этого жалкого сумасброда, я этого требую.

Слова эти произнесены были с такой силой воли, что устоять против их влияния не мог даже непреклонный Морис. Он соскочил наземь и стал возле кардинала, так чтобы заслонить его собой, если бы сокольничему вздумалось всадить в него пулю. Но Рюскадор не имел такого намерения. Заметив попытку Лагравера влезть к нему, он переменил только положение своих ног и, встав на лестницу, выжидал противника с ножом в руке и с самой скромной улыбкой на губах. Когда же он услышал презрительные слова Ришелье, то опять пришёл в бешенство.

— А, так-то, чёрт побери! — закричал он, опираясь на край окна, как на перила балкона. — Я являюсь сюда, чтобы покончить дело, как благородный рыцарь, а меня называют безумцем! Я же докажу, провалиться вам сквозь землю, что я не так глуп, как вы думаете! Теперь девять часов, господа. Я даю вам два часа времени, чтобы сдаться добровольно. По истечении этого срока мы возьмём вас штурмом. Вашу дверь я подожгу, чтобы отворить её. В одиннадцать часов добрые нивелльцы обыкновенно спят сладким сном и редко просыпаются даже от пистолетных выстрелов. Впрочем, я не призываю помощников, которые выдали бы вас неприятелю, потому только, что не хочу выпустить тебя, Красная Мантия, из моих рук. Более мне сказать нечего.

Кончив эту прокламацию, Поликсен исчез из окна. Он спустился к своим людям и приказал Бенони принести из таверны два-три жбана с водкой, Феррану отыскать ханжу дома Грело, верно где-нибудь забившегося в угол, а трём наёмникам — высыпать у больших дверей сарая шесть мешков древесного угля, найденных под навесом.

— Этот будет гореть без пламени и не привлечёт внимания ночных бродяг, — заметил находчивый и опытный распорядитель. — Впрочем, с затворенными воротами двор не виден снаружи, и никто не заметит, что будет происходить здесь.

Тогда камердинер Копперна вернулся с двумя жбанами водки, которую принялись распивать люди, приставленные караулить сарай.

Вскоре вернулся и птицелов, но он нигде не мог отыскать следов капуцина-трактирщика.

— А, я догадываюсь, — сказал Бозон, подмигнув одним глазом. — Он, верно, скрылся на самом верху своей голубятни. Чёрт возьми! Как скоро я угощу себя Варёным Раком, я сгоню его с насеста, вместе с некой голубкой!

Чтобы провести с пользой два часа, остававшиеся ему до приступа, наш маркиз осмотрел вооружение своей банды: где заставлял подтачивать нож, где завинчивать ослабившее огниво пистолета, где учил ловчайшему приёму для успешного действия дубиной или заступом.

Отсрочив окончательную расправу со своими пленниками, Рюскадор имел в виду не одно отстранение нивелльцев от замышляемого им предприятия. Он больше всего рассчитывал на отступление полка де Трема, которое могло быть исполнено только в полночь. Все эти соображения зароились в пылкой голове маркиза после отказа кардинала принять его вызов.

Но давайте вернёмся в бывшую капеллу.

Едва успел исчезнуть провансалец, как Ришелье, указывая на окно, сказал Таванну с улыбкой:

— Устройте так, чтобы никто из осаждающих не мог видеть через эту брешь, что здесь делается.

Чем опаснее было положение, тем более гордость побуждала Ришелье выказывать стоическое спокойствие.

— Будь у меня только шпага, все эти мошенники вместе не могли бы ворваться в окно, — ответил капитан.

— В сиденье кабриолета лежат шесть шпаг, восемь эспонтонов[34] и десять мушкетов, — отозвался голос, который, казалось, выходил из-под пола.

— Рошфор! Он жив! — вскричали разом его товарищи.

Колосс приподнял немного голову, но встать не мог.

— Я оживаю, — выдавил он. — Надолго ли только, вот это вопрос! У меня, кажется, поломаны рёбра. К тому же этот рыжий чёрт так сильно сжал мне горло, что у меня чуть глаза не выкатились из орбит. Поставьте меня опять на бочку у окна и дайте мне топор в руки. Ни один любопытный не заглянет сюда, пока во мне будет искра жизни, ручаюсь вам.

— Хорошо, граф, — сказал кардинал, — вы храбры, как герой, я этого не забуду.

— Если я вам на то дам время, монсеньор.

— Но видите, Рошфор, мне необходимо передвинуть карету, которая служила бы вам опорой. Стало быть, мне надо выбрать человека, довольно сильного, чтобы держаться на руках за край окна... а посмотрите-ка с какой лёгкостью взбирается Таванн.

Действительно, не дожидаясь вторичного приказания, капитан, сунув шпагу за пояс, влез, как ящерица, с бочки на окно и ухватился за стрелки.

— Господа, — продолжал Армандю Плесси, — подкатите карету под эти два отверстия.

Он указал рукой на два узких готических окна в задней стене, которые отделены были тонкой перегородкой. Кроме этих двух окон и розетки все остальные окна древней капеллы были заложены кирпичом. Морис остановил Жюссака и Нанжиса в ту минуту, когда они взялись за постромки.