Осада Рима

Вторая траншея уже большей частью была выполнена. Начиная с вершины равелина, траншея шла вдоль невысокой левой стены; работы велись спокойно, ничто не предвещало неожиданной атаки римлян, и вообще в течение ночи не произошло ничего примечательного, кроме захвата возглавлявшим пехотный батальон генералом Мориссом восьмидесяти фур с военными и съестными припасами, а также хорошим запасом вина. Но в восемь часов утра четыре подразделения повстанцев бесшумно приблизились под прикрытием стены равелина, ворвались в траншею и тут же овладели ею. Между ними и частями 55-го линейного полка завязалась перестрелка. Рана больше не удерживала Анри Формона в госпитале, и он оказался поблизости. Возбужденный выстрелами, капитан бросился на поле боя и дрался, как герой, как безумный или как отчаявшийся человек, бок о бок с командовавшим обороной полковником инженерных войск Ньелем. Рука Анри ни на минуту не переставала трудиться в течение всех сорока пяти минут битвы, нанося удары направо и налево. Наконец повстанцы ретировались, оставив на поле боя сорок павших, а французы, сложив свои черные от пороха ружья, продолжили углубление и расширение параллели.

В ночь с 12 на 13 июня вторая траншея была закончена, по ней пошли артиллерийские экипажи, и, как обещал генерал, три батареи, предназначенные ломать стены, и батарея мортир приготовились открыть огонь.

Глава IV. ШТУРМ

Дерзкие люди, стоявшие во главе республики, призывали население города к его защите. Но мирные жители, обязанные служить во внутренней охране, совсем не желали идти умирать на стены. Гражданская гвардия, не привыкшая к граду пуль и совершенно потрясенная меткостью орлеанских стрелков, тащилась на укрепления с большой неохотой. Этих случайных бедолаг-бойцов сменяли лишь после того, как они расстреливали все свои боеприпасы, поэтому они торопились, не глядя, израсходовать все патроны до последнего и с чистой совестью покидали опасное место.

Триумвиры не брезговали ничем в попытках разбудить гражданское сознание соотечественников: они распространяли слухи о своих успехах, поражение французов 30 апреля преподносилось как замечательная и окончательная победа повстанцев. Бегство неаполитанского короля от легиона Гарибальди тоже склонялось на все лады и было занесено в ряд важнейших исторических дат и событий Рима.

Затянувшаяся осада заставляла осажденных посмеиваться, они и думать не думали, что их поражение неизбежно. Французам не важно было, когда войти в город, им важно было войти. Генерал Вайан поставил перед собой благородную задачу исполнить воинский долг и сохранить жизнь своим солдатам, поэтому потери оказались незначительными. Будь римский гарнизон компетентнее в вопросах осадной войны, он смог хотя бы воспрепятствовать некоторым действиям осаждавших, если не остановить их вовсе. Римляне бы поняли, что их капитуляция необходимо вытекает из решения некоторых геометрических задач.

Андреани активно вмешивался в пропаганду триумвиров. Женщина, отнятая им у Анри и его друзей, больше не появлялась на улицах города. Да она и не занимала его до такой степени, чтобы он не принимал самого активного участия в обороне и не мелькал одновременно во множестве мест. Во время недавней кровавой сцены безумия он узнал французского офицера; он помнил также об узах, связывавших этого молодого человека с его жертвой. Но предатель не предполагал, что за ним наблюдает и преследует его по пятам честный Жан Топен. Увидев, как упал молодой капитан, этот храбрец бросился вдогонку за Андреани. Следуя за ним по его извилистому пути, он собрал о бывшем секретаре Папы кучу самых мерзких подробностей. Когда же он наконец решил вернуться в лагерь, городские ворота уже закрыли, а на следующий день перемирие было нарушено.

Став пленником в городе, где его никто не знал, но который он не мог покинуть, Жан Топен решил проникнуть в тайну, из-за которой оказался в такой опасной ситуации. Он понимал, что между несчастной безумицей и Анри Формоном существуют какие-то особые отношения. Следовательно, необходимо было выяснить, какую власть и почему имел Андреани над молодой девушкой, каковы его намерения и в какой омут бесчестия и рабства погружено существование этого бедного ребенка.

Каждый вечер, с наступлением ночи, Андреани выходил через ворота Сан-Панкрацио, Жан Топен не знал, куда идти, он боялся часовых и потому не решался выходить за пределы города. Однако и Андреани не мог отойти далеко от городских стен, иначе он неминуемо попал бы в руки французских аванпостов. Топен решил ограничиться наблюдением за бывшим секретарем в самом городе, но пока не открыл ничего, что пролило бы свет на преступление негодяя.