Осадный мастер

Карр прошаркал ближе ко мне, и я чувствую едкую смесь запахов машинных масел и его пота. Его броня намазана чем-то, возможно кровью, и блестит от холода.

– Ещё один камень в пустоте, разграбленный и выжатый досуха. Затем мы двигаемся дальше, а они возвращаются и отстраивают всё заново. И они, и мы становимся чуть слабее.

Он протягивает руку к гололиту и ведёт пальцем по линиям траншейных систем.

– Поэтому я остался верен тому, чем мы были раньше. Мы охраняли, мы присматривали. Наш Отец забыл об этом, и потерял рассудок. Нам не нужно было желать того, что было у других. Всё таки причина, по которой нам не доверяли, была.

Я не могу оторвать глаз от гололита. Карр не растерял своего мастерства, размещение всех элементов безупречно. Даже красиво.

– Ты мог завершить осаду за месяц, – говорю я.

– Но тогда бы всё это кончилось. Бакулос, посмотри на это, и скажи что это не совершенство. Мои подчинённые, приходят ко мне и говорят: «Когда же мы начнём атаку, господин?». А я пытаюсь им показать, объяснить что пока не всё готово, что нужно строить ещё. Мне иногда кажется что они это видят. Но некоторых нужно... исправить. Я пытаюсь научить их. Я говорю им: «Пока нет. Пока не всё готово». Думаю они уже начинают понимать.

Я смотрю на него. Зелёно свечение гололита омывает его потрёпанный шлем.

– Я пришёл покончить с этим, – говорю я.

Карр фыркает. Звук, исходящий из его вокс-решётки, лишён старого юмора.

– Или ты покончишь со мной. Вот что случится, ты думаешь?

Он подходит ко мне ещё ближе, и я слышу скрежет его обледеневшего респиратора.

– Узри наконец, Бакулос: это осада, которую никогда не закончат, никогда не снимут. Мы плодим свои армии, они плодят свои. И все эти души бесконечно страдают, замурованные в укреплениях, простирающихся от горизонта до горизонта. Я сотворил это. Это то, чего мы всегда хотели. И Око, наблюдая за этим, ликует – ведь нет ничего прекраснее.

Его рука всё также сжимает меч, а моя всё также пуста.

– Я пришёл дать тебе шанс, – говорю я.

– Нет. Ты пришёл посмотреть, чем я стал. Теперь ты увидел, что же будет дальше?

Через мгновение я двигаюсь – вбиваю кулак ему в горло. Он должен был ожидать моего удара, но всё равно это ошеломило его, и дало мне время достать болтер.

Я вижу его потрясение: Карр и впрямь думал, что сможет меня убедить. Приставив ствол к его шлему, я стреляю. Сталкиваясь с керамитом, реактивный снаряд детонирует, и опрокидывает его на пол. На мгновение я решил, что на этом всё. Но Карр вскакивает, его шлем расколот, зубцы меча взвизгивают, приходя в движение.

– Я создал совершенство! – рычит он, бросаясь на меня.

Отскакивая от него, я снова стреляю, но Карр уклоняется и бьёт меня клинком в шею. Я хватаю его за запястье, удерживая размывающиеся в движении зубцы меча в миллиметрах от своего горжета. Я чувствую силу Карра, его бешеное дыхание прерывисто и влажно.

Выронив болтер, освободившейся рукой я бью его, вколачивая кулак в линзы шлема. Он давит своим весом на меч, склоняя меня вниз, с отчаянием я бью снова и снова, сильнее и сильнее. Кровь застилает взор, и я чувствую, как кулак касается плоти.

Наконец цепной меч летит вниз, высекая пучки искр, рыча и кружась по полу. Карр падает, его лицо превратилось в кровавое месиво. Между потёками крови, виднеются куски старой, очень старой кожи, такой же серой как льды Харровара.

Уже уверившись, что Карр мёртв, внезапно я чувствую пустоту. Десять тысяч лет наши с ним судьбы танцевали рядом, время от времени пересекаясь, как сети окопов, что он тут накопал.

Я оглядываюсь на его работу, запечатлённую на зеленой полупрозрачной голо-проекции, и снова нахожу, насколько она безупречна. Две силы, запертые вместе, без надежды на освобождение, в созданном Карром искусственном равновесии. Может пройти вечность, пока все эти души будут медленно задыхаться. Так похоже на то, что нас заставляли делать во времена Крестового похода. Это так обижало нас. Чувство, что нас опозорили, подпитывало смену верности.

Я всего лишь делаю то, чем мы всегда занимались.

Я слышу шум за пределами комнаты. Входят Скаррак и Шохваз. Они смотрят на меня и на труп Карра, и я практически ощущаю робкую надежду Скаррака.

– Мы наконец атакуем, – сказал он, с облегчением. – Мы закончим это.

Я представляю, как по всему Харровару зазвучат эти слова, когда все узнают о произошедшем. Те, кто ещё сохранил разум, осознают, что этот кошмар может закончится: города будут взяты штурмом, разбиты в пыль, и мы уйдём отсюда.

Я не могу оторвать глаз от гололита. Я не могу оторвать глаз от шедевра Карра, и впервые замечаю, что он всё же не завершён.

Шохваз делает шаг к генератору, питающему гололит. Он хочет отключить его.

– Отдать приказ? – рычит он. – Все силы готовы.

Я и без него знаю, что всё готово. Карр уже давно собрал всё, что нужно для штурма. Но штурм не был его целью.

В осадных линиях есть пробелы. Их нужно заполнить, потратив, конечно, на это время и ресурсы, и тогда картина станет полной.