Осажденные камнем

Бэннон вспомнил день, когда Адесса и другие Морасит притащили пленника в башню властителей. Мальчик признался в связях с мятежниками, и главнокомандующий волшебник наложил на него заклинание окаменения, не дав сообщить никаких деталей. Поскольку сам Максим и был Зерцалоликим, Бэннон теперь понимал, почему он так быстро разобрался с пареньком.

— Ты знаешь, что Зерцалоликий лгал вам, используя волнения низших классов в своих целях, а не для вашего блага? — спросил он.

Мальчик выглядел подавленным.

— Это не значит, что его слова не были правдой. Мы подняли восстание, преследуя свои цели, а не его.

Все еще злившаяся Лила положила руки на черную полосу кожи на талии, коснувшись ножа-эйджаила, который мог причинять другим невероятную боль.

— Ильдакар — ваш город, несмотря ни на что. Будете бороться за него или уклоняться от долга и причитать?

Бэннон подошел к полукаменному погонщику яксенов:

— Они поставили тебя в качестве статуи на рынке рабов, чтобы другим было неповадно выступать против дворян.

— И что, сработало? — фыркнул юноша. — Меня зовут Тимоти, все знают меня. — Он улыбнулся непослушными губами. — Можно сказать, превращение в статую стало самым знаменательным событием в моей жизни. — Он посмотрел вокруг, и Бэннон понял, что освобожденные рабы, разбившие лагерь на рыночной площади, действительно считаются с ним. Тимоти заговорил громче, обращаясь ко всем: — В этом я согласен с Морасит. Ильдакар — наш город. Мы слишком упорно боролись за свободу, и теперь, когда мы многого добились, разве можем мы так просто отказаться от этого?

Бэннон встал рядом с мальчиком:

— Мы сражаемся за одно и то же. Судя по размеру армии за стенами, нам пригодится любая помощь.

Тимоти долго и с неуверенностью смотрел на Бэннона.

— Я слышал о тебе. Ты освободил воинов арены и сражался рядом с Никки. — Он покачал головой, посмотрев на Лилу. — Поскольку я работал на Зерцалоликого, то смирился с тем, что меня когда-нибудь схватят; это не помешало мне распространять сообщения, помогая привлекать новых людей к борьбе за наше дело.

— Мы выследили тебя, — сказала Лила, — и многих других.

— Но все равно победили мы, — пожал плечами Тимоти. Он казался юным, беспечным и решительным, будто был не только каменным, но и железным. — Я согласен сражаться за Ильдакар, и все эти люди тоже, но только если после победы нам отдадут часть города.

Вспомнив невероятных размеров армию снаружи и грохот каменных кулаков, от которого дрожали толстые стены, Бэннон засомневался, что от города что-то останется, если они не справятся с врагами в самое ближайшее время.

— Нам нужна армия, — надменно сказала Лила, — а не мямлящие рабы, которые прячутся в палатках на городской площади.

Тимоти скрестил руки на твердой груди:

— Я буду сражаться, но только если меня возьмут в настоящую армию. Это лучше, чем пасти яксенов.

Лила с грозным видом подошла к нему вплотную, но мальчик не отступил.

— Ты всего лишь тощий костлявый ребенок. Чем ты можешь быть полезен для нашей армии? Ставить подножки солдатам Утроса?

Он смотрел прямо на нее, не уклоняясь от вызова.

— Я буду сражаться.

— Ты никогда не станешь настоящим бойцом. Разве ты в состоянии нанести врагу урон? — Лила молниеносно ударила тыльной стороной ладони по его груди, вложив в удар немало силы.

Костяшки ее пальцев неожиданно хрустнули, соприкоснувшись с его твердой кожей. Ее удар отбросил бы назад любого, но Тимоти словно прирос к каменным плитам. Потрясенная Морасит посмотрела на свою отбитую руку с окровавленными костяшками.

Тимоти усмехнулся и небрежно ударил ее в ответ. Лила, не ожидавшая удара, пошатнулась. Изумленно моргнув, она с гораздо большим уважением посмотрела на уличного оборванца.

— Может, мы все-таки сделаем из тебя бойца.

— Научи драться, и я покажу, на что способен, — сказал Тимоти.

Люди в лагере поднимали головы от костров и выходили из шелковых палаток.

Лила слегка улыбнулась, бросив взгляд на Бэннона.

— Тренировки превратят его в настоящего бойца. Я займусь тобой, Тимоти. Возьму под свое крыло.

— Научи драться нас всех, или нет сделки, — ответил мальчик.

Морасит размышляла, пока бывшие рабы переговаривались. Они уважали Тимоти, который пострадал за их дело, и теперь он, понимая их тревогу, недовольство и протест, побуждал их действовать.

Бэннон ощутил странное облегчение.

— Мы будем рады видеть вас в рядах защитников Ильдакара. Каждый боец на счету.

Глава 22

Высокие окна в палате властителей были открыты, впуская ветер и городской шум, а также возобновившийся грохот каменных кулаков о стены. Никки сидела в стороне, ее светлые волосы были неровно обрезаны и растрепаны после атаки колдуний Утроса.

Квентин опустил взгляд на разложенный на столе длинный свиток, в котором он делал пометки.

— Каков порядок наших действий? — Он повысил голос, чтобы привлечь внимание членов совета.