Осень

— Неважно, я помогу тебе готовиться. Английский ты когда-то учила, а остальные предметы ты сама за эти полгода проходила. Можешь полностью положиться на меня, — ободряла ее Цинь, — только сначала договорись с матерью.

Дождь стихал, слышалось только шлепанье одиноких капель, падающих с навеса. Тоненькие паутинки дождя разорвались, не дотянувшись до земли, и растаяли в воздухе. Мох и тигровые ушки, покрывавшие груды камней на искусственной горке, от капель дождя засверкали бирюзой, мясистые листья бананов блестели, чисто умытые дождем. С камней и листьев бананов то и дело падали прозрачные жемчужины. После дождя, казалось, не только глаза девушек блестели радостнее, но и сердца их были омыты какой-то чудесной очищающей влагой.

Но неожиданно снаружи донеслись грубые крики и смех:

— Эй, Шу-хуа! Боишься со мной состязаться? Разве это дождь? Чего же спряталась?

— Опять лезет. Ничего не боится, даже битья, — пробормотала Цуй-хуань.

Шу-чжэнь потянула Шу-хуа за рукав.

— Не связывайся с ним, Шу-хуа, — тихо попросила она.

На лице Шу-хуа блуждала светлая улыбка. Словно не слыша Цзюе-ина, она звонким голосом обратилась к Цинь:

— Я решилась, Цинь. Ты мне поможешь. Я не раздумаю.

— Я знаю, что ты не раздумаешь, — похвалила Шу-хуа обрадованная Цинь. — Значит, через месяц можешь поступать в колледж. Цзюе-миню будет очень приятно услышать эту новость.

Шу-хуа улыбнулась довольной улыбкой, Цзюе-ин кричал что-то еще, но, не получив ответа, по-видимому, уплыл.

— Как я завидую вам, Шу-хуа! У вас у самих есть свои планы, — с некоторой грустью похвалила ее Юнь, но горечи в ее голосе не слышалось: она не испытывала особенного отвращения к своей серой жизни.

— Вы все — молодцы, Шу-хуа, — с завистью в голосе начала Шу-чжэнь; но глаза ее вдруг покраснели, она отвернулась и, опустив голову, замолчала.

Цинь, Юнь и Шу-хуа понимающе переглянулись. Цинь подошла к Шу-чжэнь, взяла ее за руку и нежно проговорила:

— Ты устала сегодня, Шу-чжэнь. Пойдем посидим.

И все вошли в застекленную со всех сторон веранду.

Вечером и гости и хозяева тесным кружком сидели в беседке за большим круглым столом. Только что подали утку под соусом, и госпожа Чжоу уже собиралась приказать стоящим рядом слугам и служанкам «обносить гостей», как вдруг появились перепуганные Юань-чэн и Чжоу-гуй. Чжоу-гуй, робея, обратился к старой госпоже Чжоу:

— Старая госпожа! Барин просит вас и барыню немедленно прийти домой. У молодого барина от кашля пошла горлом кровь.

Сообщение свалилось словно удар грома; все остолбенели.

— Почему вдруг? Говори скорее! Ведь он же должен сейчас быть в доме Фэнов! — Старая госпожа Чжоу вся дрожала.

— Да я сам не очень знаю, — отвечал еще не пришедший в себя Чжоу-гуй. — Он там ужинал, развеселился, выпил много вина — не знаю уж сколько. Только вышел из-за стола, а его как начнет рвать! Да все кровью. Рвет, рвет, и никак не остановится. Там суматоха поднялась. Сожгли покрывало со святых, дали ему пеплу поесть — не помогает. Потом полегчало, жена его домой отвела. А в комнате опять кровь пошла. Он без сознания. Барин… что делать — не знает. Послал меня за вами да за барыней. Паланкин уже здесь. Будете садиться, госпожа?

— Врача позвали, Чжоу-гуй? — вмешался Цзюе-синь.

— Барин приказал мне только бежать за старой госпожой и барыней. Он сам беспокоится, никак не дождется госпожу и барыню, чтобы посоветоваться.

— Надо же позвать врача! Что толку от пустых беспокойств? — в сердцах сказала старая госпожа Чжоу и, быстро встав, обратилась к побледневшей как смерть госпоже Чэнь: — Пойдем, невестка.

Видя, что она отставила стул в сторону, за ней поднялись и все остальные. Им было не до еды.

— И я пойду, — сказала госпожа Сюй, — А Юнь пусть остается с вами.

Вслед за старой госпожой Чжоу все вышли из-за стола. Госпожа Чжоу приказала Ци-ся и Цуй-хуань подавать старой госпоже одеваться. Неожиданно старуха умоляюще обратилась к Цзюе-синю:

— Проводи нас, Цзюе-синь. Я вижу, от твоего дяди Бо-тао пользы не будет.

Цзюе-синю не хотелось снова увидеть лицо Чжоу Бо-тао; он побаивался ожидавшей его невеселой картины. Но на просьбу бабушки он согласился немедленно, как если бы это было непреложное приказание. Он даже не раздумывал.

Старая госпожа Чжоу, госпожа Чэнь, госпожа Сюн и Цзюе-синь сели в паланкины. Провожавшие направились обратно в сад, в беседку, горячо обсуждая случившееся.

Цинь, Юнь и Шу-хуа шли отдельно от других. Они собирались завернуть за горку и войти под арку, как вдруг Цинь увидела, что Цзюе-минь машет ей рукой.

— Ты покушал? — заботливо спросила она, когда Цзюе-минь подошел.

— Покушал, — улыбнулся Цзюе-минь. И в свою очередь встревоженно спросил: — Что случилось? Почему бабушка и тети ушли так рано? И Цзюе-синь?

— У Мэя пошла горлом кровь. Дядя прислал за бабушкой. — тихо ответила Цинь.

— Любит Цзюе-синь в чужие дела соваться! — недовольно проговорил Цзюе-минь. — Зачем его-то взяли?

Цинь не ожидала таких слов и непонимающе взглянула на Цзюе-миня.

— Бабушка просила его пойти, — мягко пояснила она. — Он чем-нибудь поможет.