Осень

— Разрешите доложить, барин. Я спрашивал об этом, но его слуга не захотел сказать и добавил, что если доктор Лo много выпьет, то лечить не сможет, — почтительно ответил Чжоу-гуй, утирая рукой пот со лба.

Вошел Чжоу Бо-тао и растерянно обратился к старой госпоже Чжоу:

— Ну, что будем делать, мама?

— По-моему, на худой конец пока пригласим врача Чжу, — не утерпел Цзюе-синь. Он знал, что вряд ли его предложение примут, и сам он был убежден, что Мэю не поможет уже никакой врач, никакое прощупывание пульса, никакие лекарства.

— Нет, я против европейской медицины. Ведь это европейская медицина уморила Хой, — бесцеремонно возразил Чжоу Бо-тао.

Цзюе-синь покраснел до корней волос. Он видел, что спорить с дядей не имеет смысла; подавив гнев, он молчал, опустив голову, но про себя негодовал: «Зачем же вы притащили меня сюда, если даже не хотите слушать?» Но высказать это вслух он не решился.

— Придется звать какого-нибудь врача! Нельзя же тянуть время, если человек болен, — не заботясь больше о вежливости, бросила молодая, и ее тонкие брови чуть-чуть приподнялись.

— Давайте позовем Ван Юнь-бо, — предложила госпожа Сюй, стараясь разрядить обстановку, и повернулась к старой госпоже Чжоу: — Как, по-твоему, мама?

— Ладно, мне все равно. Лишь бы вылечил Мэя, а я принесу за это благодарность богам, — поспешно ответила старуха.

Чжоу-гуй собрался идти. В это время к нему подошла молодая.

— Отправляйся быстрее, Чжоу-гуй, — приказала она. — Можешь в паланкине. Не удастся позвать Вана — зови любого, но получше. По пути не мешает еще раз заглянуть к Ло Цзин-тину.

Посидев немного после ухода Чжоу-гуя, старая госпожа Чжоу ушла к себе вместе с Фэн-сао. Остальные остались в комнате. Жена Мэя с опущенной головой неподвижно сидела на кровати. Неожиданно она тихо обратилась к свекрови:

— Он, кажется, уснул. — Какое-то подобие улыбки показалось на ее усталом, встревоженном лице.

Госпожа Чэнь кивнула. Вошел Чжоу Бо-тао (он провожал мать к себе); шаги его нарушили тишину комнаты.

— Не топай так громко, Мэй уснул, — шепотом предупредила его жена.

Чжоу Бо-тао недовольно уселся у письменного стола. Случайно повернувшись на стуле, он неосторожно задел локтем чашку, стоявшую на столе, отдернул было руку, но чашка уже грохнулась на пол. Звон разбившейся чашки заставил всех вздрогнуть. Все взоры обратились к письменному столу: в них был немой упрек. Но Мэй уже встрепенулся.

— Что? Что такое? — испуганно спрашивал он, хватаясь за одеяло. Жена, наклонившись к нему, пыталась успокоить его. Подошла и госпожа Чэнь. Цзюе-синь и госпожа Сюй тоже смотрели на больного.

Только Чжоу Бо-тао, ничуть не смущаясь, повернулся к Цуй-фэн:

— Подмети.

Неожиданно лицо Мэя исказилось в страшной гримасе. Они видели, что он страдает, но ничем не могли помочь ему. Широко раскрыв глаза, он вдруг издал какой-то клокочущий звук и попытался приподняться. Жена поспешила поддержать его и, поняв, что он ищет плевательницу, повернула его голову, но было поздно: он вдруг сильно дернулся, руки ее разжались, и он грудью упал ей на колени. Шея его судорожно вытянулась, в горле что-то захлюпало, и на чистый пол шлепнулся большой красный сгусток. Молодая поджала ноги, чтобы муж мог отдышаться, лежа у нее на коленях, и легонько постукивала его по спине. Госпожа Чэнь, подошедшая было к кровати, теперь отступила на два-три шага (брызги крови чуть-чуть не попали на нее) и растерянно позвала служанку:

— Фэн-сао, подай скорее молодому барину плевательницу.

Та бросилась за плевательницей, стоявшей на скамеечке, чтобы подставить ее Мэю, но не успела — он уже несколько раз кашлянул кровью прямо на пол, и когда она подставляла ему плевательницу, на руку ее тоже попало несколько капель крови.

Никто не произнес ни слова; все слушали, как булькает в горле у Мэя. Чжоу Бо-тао, скрестив руки на груди, беспомощно метался по комнате, твердя, словно сумасшедший:

— Почему же нет врача? Почему нет врача?

— Смотри, как его рвет. Неужели мы ничего не можем сделать? — расплакалась, словно девочка, госпожа Чэнь, умоляя Цзюе-синя. — Я просто не знаю, как быть!..

— Нужно еще сжечь немного «священного покрывала» и дать ему выпить, — предложила госпожа Сюй, лучше других владевшая собой, и, видя, что госпожа Чэнь не возражает, вышла вместе с Фэн-сао приготовить напиток.