Осень Атлантиды

– Может, и да. А может, всё же рассчитывали на лучшее в нас. Как рассчитываем мы, передавая дикарям наши собственные достижения. Звездные наставники желали нам добра, но даже они не предугадали многого.

– А что еще передается, Энгиус?

– Мифы и легенды. Последнее, на мой взгляд, наиболее ценно.

– Не может быть!

– Уверяю тебя. Ведь мифы – зашифрованное Знание. И они долговечнее камня, поэтому дойдут до будущих поколений, до цивилизации, способной не только хранить, но и расшифровать их. Хотя, – он с досадой поморщился, – и к мифам, для «красоты», станут примешивать выдумки и вздор! Духовные заветы переродятся в свою противоположность. Золотые скрижали? Переплавят. Теоретические знания и отвлеченные философские понятия? Без применения они теряются, угасают.

– Как зарастают травой нехоженые тропы, – произнесла Таллури, пытаясь снять накал его речи.

Но тщетно. Энгиус говорил будто в болезненном жару, даже не для нее, а для себя – повторяя и анализируя вслух то, что наболело. Таллури слушала внимательно, с горечью, но сопереживать наставнику в полной мере она не могла: государственные проблемы не так уж волновали ее, и ей было нестерпимо жаль времени да и сил, которые наставник тратит сейчас на их «обсуждение» с ней.

– Неужели всё так мрачно? – она не могла сдержаться, и в ее голосе прозвучал упрек. Энгиус не обратил внимания.

– Я знакомился с выводами императорской Коллегии, которая контактирует с малоразвитыми племенами Великой Западной Суши. Очень неутешительно.

– Что произошло?

– Я приведу тебе только один пример, и его довольно. Тамошние учителя-миссионеры, призывая поклоняться Богу Единому, главным упомянули даровать Богу свое сердце – всю его глубину и сокровенность. Аборигены же поняли буквально. На алтари легли живые человеческие жертвы – их еще бьющиеся сердца извлекались с помощью обсидиановых ножей! А жрецам-просветителям из Атлантиды начали поклоняться как богам. Можно ли привить трепетную ветвь высоких духовных достижений к грубому кусту животных инстинктов? Но Коллегия, невзирая на неутешительные прогнозы и с перевесом всего в два-три голоса при голосовании, настаивает на перспективности просвещения этих племен!

– А мегалиты?

– О, да. Мегалиты – Пирамиды и Сфинкс, а кроме того, некоторые барельефы и голография во фресках, они доживут до высоконаучной цивилизации. Некоторые племена аборигенов уже получили проекты строений идеальной пирамидальной формы. Своеобразные образцы. С мифологизированными пояснениями их назначения и конструктивных решений.

– Ну, вот же!

– Да, доживут, – мрачно усмехнулся он, – доживут, чтобы навсегда остаться бессмысленным памятником нашей недальновидности. Уже сейчас аборигены пытаются «приземлить», свести к практическому использованию все пира-мидионы. А работа ведется всего-то лет пятьдесят. Ну, сто – если учесть и два поколения подготовки племен к контактам с высокими расами. Что же будет с пирамидионами через тысячу лет? Остается надеяться на шифры самих строений.

– Шифры строений? Что это?

– Например, само расположение Пирамид и Сфинкса: в проекции определенных созвездий, причем не в теперешнем их расположении на небосводе, а с учетом прогнозируемого через века смещения. И… немало другого. Но у многих, и у меня в том числе, надежды мало. Хотел бы я, – вдруг воскликнул он особенно горячо, – оказаться среди рожденных под тем, будущим, небом! Может, я сам смог бы помочь ученым будущего!

«Родиться еще раз, – воскликнула про себя Таллури, – чтобы, разбудив свою древнюю память, в будущем веке участвовать в разгадке тайн мифов и мегалитов?! Вот это да!»

– Именно! – откликнулся Энгиус на ее «восклицание». – Я говорил об этом с близкими мне по духу людьми. Они того же мнения. И намерены ходатайствовать перед Коллегией по расовым контактам, а может быть, даже перед Звездным наставником, об особом ритуале – ритуале Последней трансформы, – он вдруг озадачился: – Хорошо ли, что я говорю с тобой об этом?

– Хорошо, хорошо! – подхватила распираемая любопытством Таллури не раздумывая. – Впрочем, я не знаю, что это – Последняя трансформа?

– Смерть. Что же еще?

– Ой, – вздрогнула она, – а почему ты теперь о ней думаешь?

– Потому что я всегда помню о смерти! – рассмеялся он. – Существует ритуал, ее сопровождающий, – ритуал Последней трансформы. Ну, и что ты так испуганно на меня смотришь! – вдруг воскликнул он. – Это даже возмутительно так смотреть! Ты, быть может, не подозревала, что все люди умирают?

– Да нет… Просто… Немного страшно.

– Вот еще – страшно! – фыркнул Энгиус. – Мне продолжать?

Она поспешно закивала.

– Так вот. Мы намерены, – он возвысил голос, – просить о ритуале, призванном даровать душе свободу выбора будущих рождений. Гарантии, конечно, нет, – тут он заговорил тоном ниже, словно смущенно, сам с собой. – Но все же это шанс. Хороший шанс. Ритуал плюс несгибаемое намерение! Я выбрал бы родиться, возможно, что и не раз, для того, чтобы хранить наше Знание!