Осень Атлантиды

В это мгновение за дверью послышались шаги. Но шаги не знакомые ей, не мужские. Дверь медленно отворилась – Таллури отпрянула: на пороге возникла странная пожилая женщина – у нее была почти черная кожа! Это так напугало Таллури, что она потеряла дар речи. Конечно, она видела очень загорелых людей, смуглых до коричневого. Но чтобы черная?! Да еще такой странный толстый нос и невероятно крупные, округлые губы! А волосы – черные с сединой пружинки! Таллури смешалась.

– Скажешь что-нибудь?

Голос удивительной женщины оказался мягок и глубок. И очень приветлив. Ласковая улыбка осветила это невероятное лицо, обнажив белейшие зубы.

– Я с континента Великого Солнца. Негритянка, – сочла необходимым пояснить чернокожая женщина и опять улыбнулась: – Здесь таких немного, верно?

Таллури лишь молча кивнула.

– Давай я скажу за тебя, – дружелюбно предложила негритянка. – Ты – Таллури нид-Энгиус. Так? И пришла нанести визит вежливости моему хозяину.

– Все верно, – Таллури пришла в себя. – Простите мое замешательство, это было невежливо. Могу я видеть господина Джатанга – Нэчи?

– Нет. Его сейчас нет, – ответила служанка и, видя готовность гостьи немедленно удалиться, торопливо добавила: – Но ты обязательно должна войти! Он так велел. Сказал, что когда ты придешь, я должна впустить тебя и не выпускать до его возвращения.

Таллури попятилась:

– Я, пожалуй, лучше уйду. Пока не вошла. Женщина расхохоталась:

– Нет уж, входи. Да входи же, я не кусаюсь! – она схватила Таллури за рукав и втянула внутрь, захлопнув за спиной дверь.

И прихожая, и атриум, и приемная с высоченным, под самую крышу, потолком оказались так же сумрачны и пустынны, как и внешний облик дома: ни треножников, ни красивой мебели, ни зеркал. Голые стены. А по стенам – светильники. Только в центре приемной – диван с наброшенным на него изысканным гобеленом, а перед диваном – небольшой низкий столик со стеклянной столешницей. На столике – какоето устройство со вставленными в него кристаллами разной формы и цвета. Диван, столик и устройство на столике – вот и все предметы огромного гулкого зала.

– Ну, тебя я знаю. А я – Боэфа. Или тетушка Боэфа, если хочешь. Когда мой хозяин был ребенком, я была его кормилицей и няней. Теперь, когда он стал жить один, – ее взгляд омрачился, – я здесь и кухарка, и экономка, и привратница – в общем, за всех. Впрочем, ему так мало нужно, что я легко справляюсь. Сейчас я пойду на кухню, а ты посиди здесь.

Перспектива остаться одной в этом пугающе мрачном месте была так ужасна, что Таллури невольно вскрикнула:

– А можно мне с вами?

– Со мной? В кухню? – изумилась Боэфа. – Гости в кухню не ходят!

– Я помогу вам что-нибудь делать, – умоляюще смотрела на нее Таллури, – или расскажу что-нибудь, чтобы развлечь!

– Меня? Развлечь? Вот так да! – рассмеялась негритянка. – Пожалуй, стоит согласиться на последнее. Помогать-то мне незачем. Да тебе и не полагается. Надо же, – удивленно проговорила она сама себе уже по пути в кухню, – до нее никому и в голову не приходило посетить мою кухню. Сидели как миленькие в приемной. А после визита отправлялись восвояси. Хотя я очень надеялась, что это общественное служение как-то оживит его, вернет к общению с людьми. Всё напрасно! Никакой перемены. Всегда одно и то же: полчаса, ритуальное угощение, формальные вопросы – и дело к стороне. А тут – «Не выпускай ее, Боэфа. Эта девчонка запросто уйдет». Те-то сами не уходили нипочем. Может, рассчитывали на дополнительные подарки? Как считаешь?

В кухне негритянка принялась за кастрюли и миски, что-то готовила, чистила фрукты, орехи, смешивала молоко с чем-то душистым. И напевала себе под нос странный, не привычный уху Таллури мотив.

Таллури села в уголок, около стола.

– Можешь мне что-нибудь порассказать, – добродушно «разрешила» Боэфа, орудуя венчиком в высоком бокале, похожем на древний кубок.

– Ну-у, – задумалась Таллури, болтая ногами на высоченном стуле, – я могу стихи почитать или спеть. Из истории много знаю. Хотите?

– Значит, так, – деловито распорядилась Боэфа, – для начала – спой. А потом расскажешь, что он тебе подарил. Очень уж я люблю об этом. Правда, думаю, что и с тобой он обошелся всё тем же набором.

– Набором… да… – несколько обескураженно подтвердила Таллури.

Она стала петь, песню за песней – все, что приходило в это время в голову, а потом принялась за рассказ о содержимом подарочного короба.