Осень Европы

– Потому что я ненавижу, когда мне врут, даже по мелочам, – он выпил. – Я так понимаю: когда мне готовы врать по мелочам, то готовы врать и насчет важных вещей.

Руди вернулся к люку и начал загружать новый поднос.

– Я правда уже от этого устал, Ян. Твой брат с кем-то меня перепутал. Он видел, как с поезда сошел кто-то похожий на меня. Сказать, откуда я это знаю? Я это знаю, потому что приехал сюда не краковским поездом. А автостопом из Вены, а в Вену приехал автостопом из Парижа, – это была правда, Руди соблюдал максимальную осторожность при внедрении в Зону. – Я не говорю на польском. Никогда не был в Польше.

Ян рассудительно слушал и кивал. Когда Руди договорил, он пожал плечами.

– Ты забываешь о моем положении, – сказал он. – Я часто нанимаю временных работников, иногда просто людей, которые здесь проездом. Вдруг они преступники? Вдруг их ищут военные какой-нибудь политии? – он посмотрел на Руди и склонил голову набок. – Должен же я знать такие вещи.

Руди посмотрел на Яна. Потом покачал головой.

– Я резидент Зоны, Ян. Я живу здесь шесть лет. У меня паспорт резидента. В следующем году я смогу подать на гражданство.

Ян кивнул.

– Да, и очень хорошие рекомендации с последней работы. Точнее, с трех последних работ. Я связывался с тремя твоими работодателями, и все очень хорошо о тебе отзываются. Это-то и подозрительно.

– Логика – не подкопаешься, Ян. Мои предыдущие работодатели говорят обо мне только хорошее. Следовательно, я преступник.

– Взять, например, твою девушку.

– Чего?

– Марту, твою девушку. О, да брось. Все в отеле про вас с ней знают.

Что ж, если он чему-то и научился, пока работал здесь, – так это что в отеле невозможно скрывать секреты.

– И что с ней?

– Прибыла за два дня до тебя. Безупречные рекомендации. Отель «Бристоль», Варшава. «Warszawa», Варшава. «Краковия» в Кракове. Чудесные рекомендации, – Ян вспоминал их почти с ностальгическим видом. – И ты – просто появился у задних дверей с одним рюкзаком и милой улыбкой, – Ян кивнул и снова наполнил бокал, видимо, уже не заботясь о том, что будет пьяным на службе. – Прекрасные рекомендации. – Он взмахнул рукой, забыв, что держит стакан, и расплескал свой бетон. – Как у тебя.

– Ян, – сказал Руди и замолчал.

Когда он вспоминал об этом позже, ему казалось, что Ян на самом деле услышал все еще до того, как оно случилось, – видимо, это и отличает кухонных работников мира сего от управляющих. Оба уже привыкли ко все более разгульному шуму из столовой, но Ян вдруг наклонил голову, будто прислушивался, – и тогда разразился гром.

Они подошли к люку и выглянули. Столовую подготовили для дискотеки, стулья и столы сдвинули к стенам. Свет притушили, звук музыкальных систем поляки усилили, и сейчас мигающие огни и сверкающие лазеры выхватывали нешуточную потасовку. Через комнату летели бутылки и стаканы, люди били друг друга, девушки кричали, разлетались стекло и мебель. На их глазах маленький круглый столик, застревая в полете в стробирующем лазере, дерганно поднялся из общего хаоса и на миг завис в воздухе, прежде чем упасть обратно.

– Я знал, что так и будет, – спокойно сказал Ян, словно ему доставляло извращенное удовольствие, что он оказался прав. – Я все время говорил, что так и будет.

Руди взглянул на часы Яна в руке. На циферблате было 00:02.

– Они хотя бы дождались полуночи.

Ян вздохнул.

– Запри здесь все двери и люк. Пойду вызову полицию, – и вышел в столовую. Когда Руди видел его в последний раз, он пробивался через рукопашную к двери.

Прежде чем Руди успел закрыть и запереть дверь на засов, в кухню ввалилось несколько официантов. Они стояли маленькой группкой, прислушиваясь к грохоту ломающейся мебели, крикам людей и запуску фейерверков в столовой. Затем Руди надел парку, забрал рюкзак из укромного места под одной из стоек и отправился через черный ход на погрузочную платформу.

Ночь была изумительная. Звезды, яркие и твердые, не мигали, а в долине над городами разрывались маленькие салюты. Он какое-то время наблюдал, пораженный тем, как странно видеть салют сверху. У входа в отель слышались вопли и утробный басовый рокот двигателей гусеничных полицейских машин.

Позади цемент платформы под тонким слоем замерзшей слякоти царапнул ботинок.

Руди оглянулся. В паре метров от него стояла маленькая худая фигура с чемоданом в руке. Фигура сделала по платформе еще один шаг к свету, и Руди увидел, что это щуплый человек средних лет, дрожащий в пальто не по погоде, с пунцовым от холода носом и щеками. Они стояли и смотрели друг на друга.

– Вы Курьер? – спросил наконец маленький человечек.

Руди вздохнул. Дариуш говорил, что обычно не имеет смысла давать Посылкам фразы-пароли для опознания. Они никогда их не запоминают, говорил он, или забывают сказать из-за волнения перед скачком, или просто считают их дурацкими и детскими, что, между прочим, совпадало и с мнением Руди.

Но ремесло есть ремесло.

– Я кухонный работник, – сказал Руди.

Человек спал с лица, но потом что-то на задворках его возбужденного испуганного разума узнало половину пароля Руди.

– А, – сказал он. – Да. Э-э. Вы из воздушных сил?