Осень и Ветер

Одного глубокого толчка внутрь ее достаточно, чтобы все предохранители вышли из строя. Я должен быть нежнее, осторожнее и мягче, но это совсем не то, чего я хочу. Потому что каждый удар бедрами приносит крышесносное удовольствие, которого в моей жизни не было давным-давно, и которое отныне будет только с этой женщиной. Я растворяюсь в ней весь, позволяю проникнуть себе под кожу, в кровь, в мысли, душу и сердце. Осень наполняет меня, цепляясь к клеткам крови, которые переносят кислород. Она и есть мой кислород, мой воздух. Без нее теперь никак.

Наши теля соединяются в сумасшедшем ритме, под россыпь бессвязных всхлипов клавиш. Горячо и влажно, бесконечно целомудренно и похотливо.

И когда ночь начинает ронять на землю звезды, я понимаю, что, наконец, стал самим собой. Без компромиссов и договоров.

— Привет, Ветер, — расслабленно шепчет моя Осень, когда мы немного успокаиваемся, жадно глотая отголоски удовольствия друг друга короткими сладкими поцелуями.

— Давно не виделись, детка, — отвечаю я.

[1] Здесь играет A Time For Us композитора Nino Rota, из фильма «Ромео и Джульетта».

Глава сорок третья: Осень

День по-настоящему теплый. Ноябрь, а солнце словно раздумало сдаваться весне и сделало контрнаступление. По такому случаю я даже разрешила вынести кресла из ротанга и пледы на летнюю площадку кафе и теперь там забито все до отказа. Прохожу мимо столика, за которым сидит компания женщин средних лет: они у меня частые гости. Собираются просто чтобы посплетничать за чашкой лавандового чая и кексами. Мои официанты уже знают, что для этих красоток у нас действует негласная скидка, просто потому, что мне хочется, чтобы болтушки и дальше скрашивали своим присутствием «Шепот Ветра».

Не все в этой жизни измеряется деньгами, тем более — радость от того, что созданное тобой место, становится родным и для других людей тоже.

Какая самая лучшая вещь на свете? Самая идеальная, остро-сладкая и безупречная? Просыпаться в объятиях мужчины, который поднял к звездам, а потом мягко, на руках, снес обратно на грешную землю. Просыпаться от того, что тепло его тела согревает сильнее одеяла, а дыхание щекочет висок.

Я невольно вздрагиваю, когда одна из женщин за столом смотрит на меня с прищуром. Знаю, что улыбаюсь, как дурочка, но все равно трогаю губы пальцами, по привычке. Припухли, болят, а на подбородке снова замазанное тональным кремом натертое бородкой Наиля пятно. Есть вещи, которые никогда не изменятся, даже если жизнь сама диктует временную паузу между ними.

Можно ли быть счастливее, чем я сейчас? Наверняка я еще множество раз задам себе этот вопрос, искренне веря, что можно, а мой Сумасшедший Ветер сделает все, чтобы новый день подарил новую порцию тепла.

Я присаживаюсь за стол, накрываю ноги пледом и заглядываю в телефон. «Ты же реальная, Осень? Встретишь меня вечером?» — пишет мой Ветер. И я пишу в ответ: «Я реальнее всего, что было в твоей жизни».

Вы даже не будем пытаться перестать писать друг другу такие сообщения, потому что они — часть нас самих, безусловная величина наших отношений. И ни один и нас не хочет ее менять или подводить под банальный знаменатель. Уверена, что Ветер придумает тысячу способов, как спросить, что привезти к ужину, а я найду столько же нетривиальных слов, чтобы ему ответить.

Но, каким бы мечтательным ни было мое настроение, вид новой посетительницы вырывает меня из приятной расслабленности и заставляет вспомнить, что на сегодняшний день я запланировала одну важную встречу, оттягивать которую больше уже просто нельзя. Я теперь достаточно собрана и спокойна, чтобы сделать то, что давно пора было сделать. И почти жаль Нику, которая, увидев меня, широко улыбается и идет к столу: она еще не знает, что Ева Шустова и Ева Садирова (мне нравится так себя называть несмотря на то, что Наиль пока не озвучил официальное предложение) — это две совершенно разные женщины. И со второй связываться — себе дороже. Потому что мужчина научил ее не только тому, что иногда нужно просто сесть и поговорить, но и тому, что никакие проступки нельзя оставлять безнаказанными. В особенности если их совершают люди, которым ты доверял.

Ника садится за стол и хватает меню, быстро делая заказ. Я делаю знак официантам, чтобы сегодня с нее не брали денег. В конце концов, это я ее пригласила.

— Сверкаешь вся, как новая монета, — окидывая меня долгим взглядом, говорит сестра.

— Рада, что ты это заметила, — отвечаю с улыбкой, согревая ладони о чашку с моккачино.

Специально для меня его сразу готовят двойную порцию и наливают в чашку, расписанную вручную изнутри и снаружи. Кстати, работа мастера мне так понравилась, что я заказала специально для кафе еще тридцать штук таких же, но обязательно с разными рисунками. По-моему, это куда лучше, чем банальные белые сервизы.

— Что-то случилось? — спрашивает Ника, когда я не спешу начать разговор и подставляю лицо солнышку.

— Да, хотела кое-что прояснить, чтобы потом не было недоразумений.