Осень и Ветер

Я прошу еще и еще, он отзывается грубыми толчками, и комната разлетается на атомы от наших стонов, влажным шлепков и ливня за окнами.

Давным-давно я упала так сильно, что больше не пыталась летать.

Но сегодня Ветер подарил мне крылья и выпустил из клетки, свитой из стыда и страха.

И я снова готова поверить в любовь.

Глава двадцать пятая: Ветер

— Может быть, вот это? — Осень задумчиво берет с витрины коробку с игрушечным набором, кажется, спальни, и сосредоточенно изучает содержимое за «пузырем» из твердого пластика.

Пятница, половина пятого вечера и сегодня мы впервые выбрались куда-то вдвоем.

Осень вся на иголках, потому что завтра большой праздник — День рождения Марины. Я знаю — вижу и чувствую — сколько всего Ева делает, чтобы он получился незабываемым. Даже в шутку называет его «первым юбилеем Мышки». Иногда мне кажется, что ее любовь к Марине слишком безоговорочная, но потом я вспоминаю, что дочка стала для нее спасением — и сажаю на поводок своего внутреннего циника.

И потом: это ведь Марина. Тот самый ребенок, которого я ни разу не видел в слезах, капризной или истерично что-то выпрашивающей. Если кто и заслужил настоящее волшебство на свой первый юбилей, как это она.

— Дом для карлика? — спрашиваю я, укладывая голову на плечо Осени, с видом знатока рассматривая каждый стежек на одеяльце, которое идет в комплекте к кровати из набора.

— Это для ее хомячьей семьи, — серьезно отвечает Осень и я, чтобы выудить из нее улыбку, осторожно прикусываю ее за ухо. Она тут же прижимается щекой к плечу и тянется для поцелуя.

Мы целуемся постоянно. Так много, жадно и часто, что сегодня, когда час назад встретились в сквере, Ева с гордостью заявила: «Ты мне дыру на подбородке протер, колючий южный мужчина!» Пришлось целовать ее несчастный, замазанный каким-то косметическим средством подбородок. Предложил побриться — и тут же услышал категорическое: «Вот еще!»

Наверное, рано или поздно наступит тот день, когда я перестану удивляться ее реакциям и словечкам, ее умению говорить просто о сложном и усложнять простое, но сейчас я готов наслаждаться этой непредсказуемостью вечность. Нет, пожалуй, две вечности.

В конце концов, Осень останавливает выбор на двух таких пластиковый коробках с мебелью для семьи игрушечных хомяков, и мы идем к кассе. Я не даю ей расплатиться, а когда Ева начинает хмуриться, едва заметно качаю головой, надеясь, что не придется произносить этого вслух. Осень поджимает губу, и больше не мешает. А когда мы выходим из отдела с игрушками, выглядит такой растерянной, что я все-таки останавливаюсь.

— Ты не должен был… — говорит она с видом человека, который вдруг узнал, что солнце — это большая огненная звезда.

— Почему? — интересуюсь я. Мне правда интересно услышать ответ.

— Потому что… это ведь я… То есть…

Она вздыхает, мотает головой и я, взяв ее за руку, иду к книжному отделу.

Вчера она передала мне пригласительную открытку на праздник дочери, сказав, что лишь передает просьбу дочери, и у меня не возникло ни единого повода ей не верить. Но мы оба знаем, что происходящее между нами еще слишком зыбко и эфемерно, чтобы нестись галопом в карьер. Знаем — и поэтому запросто говорим об этом, и приходим к решению, что пока будет достаточно просто передать Марине подарок и мои извинения, что не смогу помочь ей задувать свечи.

— Пусть будет от тебя, — предлагает Осень, и я громко смеюсь в ответ. — Что? — не понимает она.

— Сама дари ей глупости, Осень, а я подарю то, что Марине действительно понравится.

Мы ныряем в отдел с фэнтези, и я почти сразу нахожу нужную книгу, не обращая внимание на всяких Гарри Поттеров и слишком уж напичканную религиозными аллюзиями Нарнию.

— Вот, — показываю свой выбор.

— «Хоббит»? — переспрашивает она, как будто это не написано на обложке крупным витиеватым шрифтом.

— Лучшая книга для маленькой умной девочки, — киваю я.

— Боюсь, она еще не так хорошо читает.

Я хочу сказать, что мне бы хотелось читать ей перед сном, но в этом нет необходимости — Осень прекрасно читает мой взгляд. И упирается лбом мне в плечо, думая, что я не увидел слез в ее глазах.

Мы задерживаемся в книжном еще немного: я выбираю закладку с тяжелым медальоном в виде колпака волшебника и маленький блокнот с оберткой из кроличьего меха персикового цвета.

— Марина читает те сказки, что ты сказал, — говорит Осень очень осторожно, как будто мы переходим на запретную территорию. — Немножко и очень медленно, но читает.

Я собираюсь сказать, что в усидчивости ее дочери нет моей заслуги, но в ноздри ударяет знакомый, единственный в своем роде терпкий аромат духов. И мне даже не нужно угадывать, кому он принадлежит, потому что взгляд упирается в знакомые черные волосы, кроваво-красные губы и взбешенный темный взгляд.

Лейла.

Где бы мы еще встретились, как не на выходе из детского книжного магазина?