Осень матриарха(СИ)

- Скажу коротко: каждый из них был настоящим, - кивнула Та-Циан. - Если разобрать на составные части людскую массу в том же автобусе, метро или маршрутке, то каждый второй окажется едва ли не монстром. В целом-то вполне терпимо: ну, мясистый загривок, ну, пивное брюхо, отсутствие любых телесных форм или рубленные топором черты лица... Татьяна в дневнике признаётся, что играла сама с собой в игру: определяла, кто из сидящих рядом выглядит приятнее и значительней остальных. Настолько, чтобы хотелось вылепить из него куклу. Победитель, как правило, не представлял собой ничего особо замечательного.

- А возраст? - уточнил Дезире. - Вы упомянули, что в Вард-ад-Дуньа не было старости.

- Дряхлости, - поправила Та-Циан. - Причём неряшливой. Из иных юнцов получаются изумительно красивые старики. Я лично бы не отказалась ни от характерных морщин, ни от седых, соль с перцем, волос. Так прорисовывается характер: если он, конечно, есть от природы.

Иначе говоря, все обитатели Вард-ад-Дуньа были похожи на гениев. В массе те признаки, которые объединяют этих сверхлюдей, растворяются, но вместе делается заметной новая порода.

- Или старая, - тихонько вернул Дезире, - об этом тоже было написано.

- Я так думаю, вы оба читали не в моих мыслях, а на более прозаической бумаге? - сказала Та-Циан. - Непосредственно в дневнике Татьяны?

Юнцы переглянулись. "Понимают, что согрешили, - отметила Та-Циан. - Хотя лишь символически и к удовольствию обеих сторон".

И продолжала:

- Мы ловили на себе взгляды: учтивые, спокойные, в меру любопытствующие. Даже наши халаты не вызывали такого уж интереса: большинство было наряжено именно так - всепогодно, почти бесполо и весьма изысканно. Шлейфы некоторых одежд текли по чистейшим плитам, которыми были выложены улицы, талия могла быть затянута в своего рода корсет, над которым топорщилось нечто пышное. Волосы самых необыкновенных цветов или, похоже, ничем, кроме хны и басмы, не подкрашенные, струились до самой талии. Глаза, не такие уж и большие и по преимуществу карие, иной раз вспыхивали, словно вечернее солнце из-за туч.

- Они смотрят, Тари, - глухо проговорил мой Барс, видимо, заметив, что я вот-вот потеряю самообладание. - Ты их значительней; ты редкость для всех земель.

Почему так? Остальные мои спутники ему не возразили. Они вообще держались молодцом: ну, разумеется, всем им было не в новинку. Сами, наверное, не однажды сопровождали гостей. "В этом городском пейзаже нет ничего шокирующего туристов, - подумалось мне. - Столица, разумеется, красивая, чистая и вызывает чёткие аналогии с Бразилиа. Но подсознательно все должны чувствовать то же, что и я сейчас: такое не по силам сотворить человеку. Как сказано в "Полдне" Стругацких о Леониде и леонидянах: "Разве природе под силу создать такое?" Вот в Вард-ад-Дуньа эта пафосная фраза невольно переворачивается, отчего зритель получает когнитивный диссонанс - сам, впрочем, того не замечая.

Отряд ехал бульварами, огибая центр по широкой дуге. С нашего места оказалось невозможным увидеть большую часть высотных зданий, но я сразу поняла в них главное. Они не только казались, но были созданы как монолит во всей сложности ветвей и кристаллов. Живой хрусталь. Аметист. Обсидиан. Гора или дерево во всей натуральной естественности - и небо над головой, почва под ногами и копытами, люди в окружении неба, земли и циклопических стен смотрелись как нельзя более гармонично.

Отчего-то я вспомнила присловье, которому обучила меня Майя: "Верх и Низ - две ладони Тергов, которые мнут земную глину, смачивая небесной водой". То, что предстало перед нами сейчас, было именно таким. Словно его напечатали на гигантском трёхмерном принтере и вдохнули жизнь.

- Как в шарнирных кукол, - пробормотал Дезире. - Чем такое удобно: всегда имеется шанс отточить модель в виртуале, прежде чем влепить в плоть и кровь. Точнее - вылепить из.

- Ты это брось, - воспротивился Рене словно по долгу совести. - Не твоя стезя, типа.

"Хитрят, - промелькнуло в мозгу Та-Циан. - Играют в туповатых простачков. Отталкиваются от моей и Татьяниной идеи. Мы упорно наводим друг друга на мысль, но никто не хочет делать это явно и к тому же насильственным образом".