Осень матриарха(СИ)

- На другом конце туннеля - царство Эро, - проговорил он. - Сам не знаю, как долго теперь туда идти. Ту часть пути они держат и расчищают, эту блюду я сам. Наше Братство не слишком ладит с той стороной... Зеркала. И я тоже не желал бы встретиться кое с кем из родичей с той стороны амальгамы. Причины личного свойства, скажем так. Но никакой ровным счётом мистики: не более чем в диггерстве или спелеологии.

Он помолчал, ожидая моей реакции, и добавил:

- Знаешь? Я перекодирую замки на твою руку в придачу к своей. Это совсем просто.

Я не спросила, зачем ему. Даже не поинтересовалась, как он сделает: через силт или скопировав рисунок на внутренней стороне моей ладони. В электронном виде или так же старомодно, каким казалось в этом укрытии всё и вся.

Вот так всё и шло. И, разумеется, мы любили друг друга: я тоже была там старомодной, и "заниматься сексом" совершенно не подходило к ситуации, внутри которой мы оказались.

А теперь о занозе, что я чувствовала всё время. Хотя не совсем так. От Джена я переняла счастливое свойство души: отодвинуть в сторону неизбежное и жить, как живётся. Если ты знаешь, что так или иначе расплатишься и это непреложно, как любой физический закон, - к чему переживать как трагедию ту конкретную форму, в какой выражается плата?

("Нет, рановато этим - о трагедии. Хотя снова зарубка на память. Думаю, мои пелеситы ничего не забывают, даже того, что не восприняли и не поняли целиком".)

Словом, в последний день я спросила:

- А ты что с меня возьмёшь как залог?

- Самое простое, - ответил мой возлюбленный. - Роди мне дочку. Не убивай её. Думаю, твоих сыновей не хочет сама природа - твоя или вообще. Но и не береги, как скорлупу перепелиного яйца. Пускай она с самого начала будет сильной.

Хорт явно поделился с ним, но так же явно перефразировав свой совет мне. О поле ребятишек он не сказал ни слова: только о моём желании. Но хотела ли я сделать из себя продолжение моего милого? Хотя бы из мельчайшей своей частицы?

"Вы не можете иметь детей от того мужчины, кого не захотите сделать отцом, - вспоминала я. - От того, кто пробудит подобное желание лишь в вашем уме и душе - то же самое. Но если всё нутро, вся кровь и плоть ваши захотят - парадоксально, гибельно, без малейших сомнений, - дерзайте. То будет настоящее".

Возможно, мой врач преувеличил истину, чтобы наверняка внедрить в меня? Сделал её более выпуклой? Как и чем измерить желание?

- Джен, - сказала я. - Я ведь поклялась - но могу ли сделать больше того? Что, если во мне никого не завязалось?

- Тогда судьба наша такая, - ответил он, улыбаясь уже по-прежнему - с усталой ехидцей.

- Судьба, - как помню, повторила я. - А другое желание у тебя имеется? Для подстраховки.

- Конечно. Я... - он помедлил, чуточку пафосно, как мне показалось. - Я хотел бы умереть примерно как в "Шагреневой коже". Не в объятиях - но от руки высокой ины Тергаты.

- Я сегодня добрая, - ответила ему через меня служительница Тергов. - Оба твоих желания, иншалла, исполню. Рождение и смерть.

Потом мы расстались. Я, по правде говоря, считала, что навсегда. Уехали ведь далеко не те люди, которые сюда явились. Жажда наша была, казалось, утолена: на дне сосуда остались чисто деловые отношения.

А понесла я и взаправду. Всерьёз и надолго. И в самом деле маленькую женщину - только не все приметы совпадали, да и УЗИ словно колебалось, показывая силуэт плода.

Кто-то из покойников говорил мне: "Не будешь знать, что делать, - посоветуйся с корневыми родичами, откуда пошёл твой корень". Эржебед? Диамис? Или вовсе не они?

- Мы-то помним, - проронил Дезире между делом.

- Я была, мягко говоря, в недоумении. Носила-то легче лёгкого, не подтверди Хорт и его коллеги - не поверила бы. Но ощущала не просто некое постороннее вложение или чужеродность - по типу ребёнка Розмари, провоцирующего токсикозы поистине дьявольской силы, - а фатальную ошибку, вирус, которая всё разрастался и захватывал под себя клетку за клеткой моего тела. У меня должно было быть не так.

- Как это "не так"? - спрашивала матушка Идена, когда я пыталась выяснить у неё. - Самая прелесть в том, что в тебе зарождается...

"Заводится", - поправила я мысленно.

...иная жизнь - и ты несёшь её куда бы ни пошла. Но тогда ты её не совсем ещё любишь. И когда рядом с твоим забьётся крошечное сердце, а позже маленький начнёт шевелиться внутри - тоже нет. А вот когда пройдёшь через все труды и всю боль ради того, чтобы новый человечек появился на свет, - тогда можно говорить о любви.

- Мама, - ответила я, - мною об этом не было сказано ни словечка. А твою художественную декламацию я слышала раз сто. Я спрашиваю о таких вещах, в которых мой гинеколог не смыслит по самой природе своей.