Осень матриарха(СИ)

Схватил полунагого приятеля за руку, поволок было к двери, но потом остановился:

- Там ниже и не так упруго. Иди-ка на этот матрас. Руки кверху подай.

"Ритуал домашнего воспитания в особо изощрённой форме, - промелькнуло в мозгу Та-Циан. - За что боролись, на то и напоролись".

Сама она подобрала с пола спорный предмет и машинально вертела в руках, то наматывая на запястье, то снимая.

Дезире, картинно похныкивая, подчинился товарищу. Распростёрся на толстом покрывале, плотно ухватил руками резное перильце. Тело у него оказалось цвета веленевой бумаги и такое же гладкое и вылощенное.

Рене одним движением выдернул из шлёвок чёрный ремень, сложил вдвое.

- Мне, наверное, в коридор выйти? - спросила хозяйка нежным голосом.

Парни сделали вид, что не поняли и даже не расслышали.

- Вот, - промолвил Рене сурово. - Подставляйся за все грехи сразу.

- Погодите, - сказала Та-Циан. От, так сказать, предлежащего и предстоящего вида сердце ухнуло книзу. - Наборный кушак мне, собственно, не нужен, если мальчику нравится - дарю. В награду за пролитые слёзы. Но на то, что между вами обоими, нимало не покушаюсь.

"Не спросили разрешения - так сама его дай".

- Спасибо, госпожа, - проговорил Дези елейным голоском. - И... Ой, ты чего? Больно же! Брюки порвёшь!

Ремень смачно хлестнул, перебивая красноречие.

- Держи раз. Госпожа нынче добрая. Госпожа тебе новые штанцы купит, - рассудительно поведал миру Рене. - Суконные, зелёные, в крапинку. Нет, я тебе что сказал? Рассупонься. Вылезать из модной шкурки велел? Не велел. А ты гусеницей извернулся и таки сделал по-своему. Держи два!

"Порка со словесным упреждением. Чудненько".

- Так и пополам перешибить недолго, - хныкнул Дезире.

- Как перешибу, так и страстётся, - раздумчиво заметил его оппонент. - Срастётся, то бишь. Никак забыл, кто ты есть?

Та-Циан невольно хихикнула в ладонь. Где-то на третьем ударе ей стало до последней капли ясно, что мальчики разыгрывают полноценный спектакль на двоих плюс третий в зрительном зале. И, мало того, удильщика подловили как раз тогда, когда он сам собрался подсечь крупную рыбу.

Только вот никому не известно, кто рыбак, а кто его добыча. И сколько на самом деле годков юным гаёрам. Так же как и они сами не подозревают, насколько стар был Дженгиль, когда заказывал оправить звенья старинного боевого пояса в золото с серебром.

"Но старость - это Рим, который

Взамен турусов и колес

Не читки требует с актера,

А полной гибели всерьёз".

Так смерть, как и Рим, надо брать не долгой осадой с помощью передвижных тур, а внезапным штурмом? Джен намекал на это?

У самих римлян похожий пояс - кладовая вооружений именовался "балтеус", и за оскорбление его чести могли запросто убить. Даже в Эдинере похожее...

Но это ещё одна ветка древа сказаний.

Что внутри самой Та-Циан позвало чужие, рутенские стихи в такой момент, с виду абсолютно неподходящий?

"А ведь шутить-то они шутят, подзуживают один другого, но тем не менее дела обернулись куда как серьёзно".

Всё-таки зрелище оказалось настолько чарующим, что не хватало духу встать и прекратить бесчинство: бумага приобрела ровный алый оттенок, на котором еле проступали пламенеющие знаки. Дезире уже не танцевал на ложе, не повизгивал упоённо, как незадолго до этого, а лежал не двигаясь, широко распустив тёмные кудри по рукам цвета слоновой кости. Виссон и пурпур, пурпур и парча...

- Хватит с тебя, - проговорил Рене грубовато. - А то раскис и вида не подаёшь, как тебе там.

Бросил ремешок наземь, ухватил партнёра подмышками, сволок и потащил к себе, как одинокий муравей - жирную гусеницу. Ей показалось или они в самом деле отчасти обменялись массой?

- Рене, - позвала женщина, - когда позаботишься о твоём дружке, вернись и забери остальное имущество.

Он, не оборачиваясь, кивнул из-за плеча. Голова Дезире, томно повисшая на братнином плече, чуть дёрнулась, приподнимаясь на голос, и встретилась глазами. Лукаво и чуть косноязычно.

IX. ПЕРВОЕ ПРИЧАЩЕНИЕ

"Не стоило бы грузить народ Пастернаком. Потянуло на преждевременные мысли. Что делать - нечто во мне буквально прыщет чужими стихами".

В отсутствие младших старшая внимательно рассматривала оба пояса: оружие битвы и орудие наказания.

"Там под слоем дорогого сплава лезвия мечей могут быть по-прежнему заточены, - подумала о первом. - Не всегда разрешено таскать на себе то, что предназначено для убийства: полагается обезвредить. Но отпуск может не повлиять на коренную динанскую сталь, не перебить особую закалку - а мальчишка того не знал, не ведал".

Второй предмет показался ей, мягко говоря, странноватым. Полоса гибкого каучука с линзообразным сечением, длинная ось - сантиметров восемь. Пряжка непропорционально мала и неказиста - лишь бы зацепить за другой конец.