Осень на краю света

— Приезжай! — попросил Иваныч. — Отца Димитрия помянем.

— Он велел вам потом передать, что деньги дяди Тараса в тумбочке на кухне, — вмешался в разговор Игорь. — Где банки с вареньем.

— Какие деньги? — Иваныч задрал голову на внука.

— В пакете.

— Он что, думает, мы нищие? — возмутился старик и крутанул ус.

— Чай пошли пить, остынет, — серьезно попросил Игорь.

— Все! — Юрий Григорич решительно нахлобучил кепку.

— Провожу, — с кряхтением поднялся Иваныч. — И вот еще, возьми целлофан, заверни, не дело так по деревне идти, мало ли глазастых.

Федор Иваныч нырнул в дом и тут же вернулся с рваным полиэтиленовым пакетом. Подставил под мину, обернул. Пономарь пожал руку Игорю, только сейчас заметив, что парень стоит на крыльце в одних носках. Заметил, но деду решил не говорить.

— Бывай, пионер-герой!

— Приезжайте, дядя Юра. Без вас скучно.

— Это точно, — ехидно согласился Иваныч.

Под причитания и обещания спилить все на хрен прорвались сквозь заросли к калитке. Встали у забора. Юрий Григорич повернулся к деду. Старик подмигнул. Маленький, кряжистый, с вислыми усами… ему бы гусли и домотканую рубаху вместо тельняшки — был бы готовый персонаж русской народной сказки.

Ветер все так же теребил деревню. Качались ветки, глухо падали за заборами яблоки. Откуда-то тянуло дымом. Закат подходил к концу: солнце уже совсем исчезло, рваные полосы облаков с багровым краем неслись в сторону Калуги.

— Знаешь, Иваныч… — Пономарь помялся. — Помню, совсем маленький был. Играл с другом Ванькой… ну, Карповы, что у дороги. Лет, наверное, по десять нам было. И вот прибежала к нам кошка: мяукает, под ноги лезет, отбегает. И возвращается. Мы вначале не поняли, а потом догадались: зовет куда-то. Пошли следом. Привела она нас к сараю. Забрались за ней под крышу, на сеновал. Ну и показала она нам: лежат там два котенка, черно-рыжие. И, знаешь, что-то у них там было не так: ноги задние совсем сухие, недоразвитые. И сами они еле-еле дышат. Мы покрутились, покрутились, погладили их всех по очереди. Ванька домой сбегал, молока в блюдце принес. И всё. Доктора, что ли, кошке вызывать? Сам понимаешь… Посидели-посидели, да и ушли дальше играть. А кошка больше не прибегала.

— Это ты к чему? — Иваныч внимательно смотрел из-под бровей.

— Вспомнилось. Сейчас ощущения очень похожие.

— Кактус польешь, приезжай.

— С кактусом приеду, чего ему одному там?

По пустынной площади носились водовороты листьев, рябью морщинились лужи, посверкивая отражением еще еле видных, неярких фонарей. Красноватый вечерний свет лег на деревню, как покрывало. И никого, только Ленин на постаменте застыл в стремительном движении к закату.

Юрий Григорич вышел к церкви, мимоходом полюбовался каменными узорами. В окно были видны острые кончики горящих свечей. И тут заметил: у самого забора, напротив колокольни, на лавочке сидел священник и еще кто-то, пузатый, низкорослый. Оба, замерев, уставились на купол, по бокам которого плавно качались путаные кроны тополей. Пономарь осторожно, чтобы не заметили, проскочил заасфальтированную площадку, свернул к кладбищу.

Под деревьями уже растеклись сумерки. Непросохшая после дождей дорога скользила под ногами. Маневрировать между оград мешала мина — перевешивала, тянула в сторону. Шумел в ветвях ветер, как будто волны перекатывались над головой. Трещало что-то, сыпалось…

Могильный холмик совсем скрылся под ворохом разноцветных листьев — как под лоскутным одеялом. Из пестрой кучи настырно и важно торчал гранитный крест. Фотография все так же не походила на оригинал. Там, дальше, в дымном сумраке, была могила Ленки. И чуть поодаль, на краю склона — генеральский склеп с толстой чугунной колонной между надгробий. Пономарь облокотился на ограду, закурил. Вроде и надо бы что-то сказать — а не хотелось. Постоял, вздохнул, растер окурок ботинком. И пошел дальше, мельком подумав: может быть, подземный ход идет как раз под этой тропинкой…

В овраге скопился холодный воздух, зато было тихо — ветер остался там, наверху. Тишина растекалась запахами сырой земли и гнили. У ручья было почти темно: проход к мостику едва просматривался в зарослях ивняка. Нужно торопиться — в темноте идти через перелесок не хотелось. Застегнув пальто, Юрий Григорич бодро зашагал под уклон…

И тут за спиной, на холме, ожила колокольня. Басом прогудел главный колокол, мелкие колокольчики радостно подхватили, мелодичный звон брызгами посыпался в овраг. Юрий Григорич обернулся, задрал голову. Купол, подсвеченный снизу, контрастно выделялся на фоне невидимого неба. Еле различимые деревья колыхались под ним, напоминая волны. Юрий Григорич сдернул кепку, поднял было руку, но противотанковая мина повисла грузом. Пономарь перехватил мину левой рукой…