Осень на Шантарских островах

-- Зачем ты ему говоришь это? -- сказала худая женщина. -- Он все равно не поймет ни черта.

-- Я понимаю, это Иванка...

-- Почему вы заставили ее пойти на это? -- спросила девушка в очках.

-- Я понимаю, расскажите мне... -- повторял он.

-- Да он же ничего не знает! -- Худая женщина повернулась к нему, но обращалась она к девушке в очках. -- Они всегда узнают последние... -- И тут она сказала что-то на неизвестном ему языке, по-видимому что-то очень грубое, потому что девушка в очках вздрогнула, словно ее ударили по лицу.

-- Елена Николаевна... -- сказала она.

-- Я не обязана быть вашим ангелом-хранителем! -- закричала она девушке в очках. -- Сами расплачивайтесь за свою любовь, а меня оставьте в покое!

-- Елена Николаевна, вы же врач... -- прошептала девушка.

Худая женщина нервно передернула плечами и склонилась над умывальником.

-- Это я так... простите меня, -- спустя минуту устало проговорила она. -- А вы уходите... Вы свое сделали, не мешайте нам работать... -- сказала она Полудворянину и потрясла мокрыми руками. -- Унесите в палату! -- Она теперь обращалась к санитарам, которые появились в комнате с носилками.

Полудворянин, не отрываясь, смотрел на нее. У женщины были тонкие нервные руки, и по прошлой ассоциации это связалось почему-то с руками корейца, сидящего на табурете у него в доме... И внезапно он понял, что происходит, и тупое отчаянье захлестнуло его...

Весь мир сегодня был против него, мир, на который он замахнулся, который уже был готов восхищенно произносить его имя... Сперва они выкачали из него кровь, так что он уже перестал соображать, что делает, а теперь выставили на посмешище и прогоняли отсюда, а девушка, которую он так любил, чтоб отомстить ему, сделала что-то гадкое себе и сейчас лежит на этом отвратительном столе -- любой может войти и смотреть...

Он метнулся к санитарам -- они уже брали Иванку, чтоб переложить на носилки, -- и так дернул одного из них за руку, что тот вскрикнул от боли. Второй санитар тут же оставил Иванку и испуганно попятился.

-- Не трогайте ее, -- хрипло сказал Полудворянин, -- это моя девушка...

Он увидел, что Иванка открыла глаза и смотрит на него. Лицо у него искривилось, и он улыбнулся ей. Потом он наклонился и взял ее на руки.

-- Что вы собираетесь делать? -- опомнилась худая женщина. -Немедленно остановитесь! Санитары, задержите его!

Остановили его не санитары, а девушка в очках.

-- Простите ее! -- умоляюще сказала она и показала на женщину возле умывальника. -- Она добрая, это такой хороший хирург... Ваша девушка перенесла операцию, ей необходим покой, поймите это, если вы любите ее...

-- Почему вы меня не любите? -- спросил он прерывающимся от волнения голосом. -- Скажите, что вы меня любите, любите...

-- Что вы говорите! -- прошептала она с ужасом. -- Зачем вы это... Как вы жестоки... -- Она выбежала из комнаты...

Уже возле пристани он подумал, что лодку, наверное, конфисковали и лучше не показываться там, но у него не оставалось другой дороги.

Его лодка была вытащена из-под пирса, и ее сейчас обыскивал работник охраны, а на причале стояла машина, и возле нее были старший инспектор Козырев, Генка Волынщиков и еще несколько человек. Козырев стоял, повернувшись к нему спиной, и переговаривался с человеком в лодке, и когда Полудворянин появился на причале, обернулся и удивленно посмотрел на него. Даже тот, кто сидел в лодке, перестал рыться под брезентом.

-- Вот... -- нарушил молчание Генка Волынщиков. -- Пришел сам, собственной персоной...

-- Мы конфискуем на время лодку, -- сказал Козырев. -- Разберемся, что к чему, а потом будем решать...

-- Мне надо сейчас на остров, отдайте ее мне, -- попросил Полудворянин.

-- Ты в своем уме? -- Козырев постучал пальцем ему по голове. -- Ты же утонешь в такую погоду!

-- Мне надо...

-- Да ты же не доберешься туда, упрямый ты человек!

-- Отдайте лодку, -- проговорил он, задыхаясь.

Старший инспектор помолчал с минуту.

-- Валяй, -- сказал он, не глядя на него. -- Желаю удачи...

Он махнул человеку в лодке и направился к машине. Генка Волынщиков и остальные направились за ним, и Полудворянин видел, что они изо всех сил сдерживали себя.

Он спустился с причала в лодку и посторонился, пропуская работника охраны, который выходил на берег, потом взял фонарь, который перед этим вынул из кармана куртки, и тщательно осмотрел лодку -- все ли на ней в порядке, а потом включил двигатель и сбросил причальный конец.

В море было светло, хотя стояла глубокая ночь. Звезды заполнили небо -казалось, на нем не было ни одного свободного кусочка, свет от них струился в темном воздухе, но на воде его не было видно, потому что вода была белая от пены, как щелок, и разрывалась пластами, и эти пласты теперь шли на него, потому что ветер был в лицо...