Осень отчаяния

– Что есть, того не отнять! – Паша опять отошёл, подыскивая ракурс. – Встань спиной, обернись и посмотри за меня! Замри!

– Пашечка, рили, мне позарез нужны эти серьги на выпускной, я к ним уже платье подобрала, а денег нет! – Дарина продолжила гнуть свою линию.

– И я серьёзно, мне позарез нужен борщ! Продукты с меня.

– Ой, хрен с тобой! Пошли варить борщ, но предупреждаю сразу: я его ни разу не готовила. За качество не ручаюсь.

После фотосессии Дарина хозяйничала на Пашиной кухне, подглядывая рецепт в ролике на ютьюбе. Он тем временем обрабатывал фотографии Дарины. Отец уехал в очередной рейс, и Паша снова был предоставлен сам себе.

– Всё-таки ты странный. Ни один нормальный парень не обменяет секс на борщ, – Дарина тёрла свёклу, и от усердия даже вспотела, утирала лоб рукавом.

Паша не удержался и сфотографировал её несколько раз, пока она готовила: такая она была милая – пухленькая, круглолицая и деловая.

– Голодный поменяет: без секса можно прожить, а без еды нет, – Паша как раз закончил ретушь последней фотографии. – Кидай ссылку на свои серьги.

Паша размышлял, возможно, стоило подарить такие же Лике, но передумал: она предпочитала драгоценные металлы бижутерии. Но заказал ещё одну пару с чёрными камнями для своей одноклассницы – Киры. Она училась на одни пятёрки и всегда выручала Пашу по учёбе – Паша продолжал учиться в этой школе только благодаря ей. Поэтому чувствовал себя извечным должником Киры. Они сидели за одной партой, и Кира писала за Пашу сочинения и делала домашку. Если бы не Кира, его вообще не допустили бы до ЕГЭ по русскому.

Когда серьги доставили, Паша принёс Кире подарок и положил перед носом на парту.

– Это что? Сегодня ведь не Восьмое марта, – нахмурилась она.

– Это тебе в знак благодарности за сочинения прошлые и будущие, – Паша светился широкой улыбкой и ёрзал от нетерпения. – Я же теперь твой вечный должник. Кстати, поздравь меня! Я пошёл к репетитору по русскому, и она меня даже не убила. Святая женщина, но такая лютая!

Они всегда сидели на последней парте. Киру в классе недолюбливали, она сторонилась одноклассников, была молчалива и вечно мрачна. Ещё и выглядела странно: угловатая меланхоличная брюнетка с карими глазами, с густой чёлкой и длинной косой, с сильным акне по всему лицу – типичная закомплексованная забитая девочка. Одевалась вечно в чёрное и с длинным рукавом, даже на физкультуре.

Пашу какое-то время тоже гнобили в школе. После того, как его бросила мать, он совершенно забил на учёбу и свой внешний вид. И так получилось, что они с Кирой сначала просто сидели вместе, а потом уже два изгоя начали дружить. Только сейчас Паша пользовался популярностью, а Кира почти не изменилась за три года. Но Паша не бросил Киру, да и без её помощи, наверное, не смог бы доучиться.

– Очень красивые, спасибо, – открыла она коробочку и чуть улыбнулась.

Паша, мурлыкая как ласковый кот, потёрся щекой о плечо Киры и с интонацией Кота Матроскина заговорил:

– Ты же написала для меня эссе по обществу?

– Написала, – Кира протянула Паше листок.

– Спасительница моя! Я тебе говорил, что ты лучшая? Проси что хочешь! Готов стать твоей персональной Золотой Рыбкой: буль, буль, буль…

Кира снова чуть улыбнулась одним уголком губ, а Паша, булькая, уплыл на свою сторону парты и начал передирать эссе на листочек.

– У меня есть одно желание, но оно очень странное. Обещай, что никто об этом не узнает?

– Я умею хранить секреты.

Кира чуть поколебалась, а потом наклонилась к уху Паши:

– Ты же всех фоткаешь?! Можешь и меня сфотографировать, как будто я умерла?

Паша перестал переписывать и нахмурился:

– Я-то могу сфотографировать вообще всё что угодно, но такое не хочется, если честно. Зачем тебе?

– Так, просто… хочу увидеть, как это выглядит со стороны.

– Даже я не хочу видеть, как это выглядит со стороны. Кир, у тебя всё нормально?

– Да. Ладно, забей! – Она отодвинулась.

– Раз я обещал сделать для тебя всё, я сфоткаю, но мне эта затея не нравится.

Конечно же, Паша потащил Киру на заброшку. Она жутко стеснялась. Паша впервые видел её с макияжем: она замазала толстым слоем тоналки прыщи, нарисовала стрелки, а на губы нанесла бордовую матовую помаду. Она даже короткое платье надела, хоть и чёрное с длинным кружевным рукавом, но отделанное гипюром. Распустила волосы. Паша притащил её в свою любимую заброшку недалеко от школы – там когда-то хотели сделать дом молодёжи с уличной сценой, но так и не достроили. Местная молодёжь там и без культурного досуга постоянно зависала, так что заброшка со своей ролью справилась.

– Тебе идёт эта готичность.

– У меня есть лезвия, ножи, краска красная, есть акриловая и гуашь, кисточки…

Пока Паша импровизированным веником из веток сметал мусор с пола, Кира доставала реквизит из пакета. Паша включил лампу. И тут же у него родилась идея – сломанная готическая кукла, он загорелся этим ярким образом. Поставил штатив и всё настраивал позу для Киры, больше и больше добавляя неестественности сгибам в её суставах.

– Паш, жутко неудобно, у меня уже всё затекло, ты кровь-то будешь добавлять?