Осень отчаяния

«Не хочу никуда ехать без тебя. Мне просто нужно, чтобы ты был рядом».

Инга прислала ещё три плачущих смайлика.

«Котик, сегодня не могу. Приезжай ко мне завтра, всё решим. Может, ты опять нагнетаешь?»

«Издеваешься?! Меня из дома выгнали! Мне некуда идти».

«Что значит некуда? Ко мне приезжай».

«А ты за мной не приедешь?»

«Нет, сегодня не могу. Очень много работы. Давай такси тебе вызову?»

«Иди ты, знаешь куда, вместе со своим такси и со своей работой!»

Паша прочитал, усмехнулся, пролистал ниже. Артём написал только спустя час:

«Что ты от меня ждёшь?»

«Что ты приедешь. Мне очень плохо».

«А сама приехать не хочешь? Хватит капризничать, давай вызову тебе такси, ты приедешь и всё мне расскажешь».

«Иди ты!»

«А ты куда пойдёшь?»

«Мне некуда, буду спать на улице!»

«Всё, кончай свою драму и приезжай».

«Нет. Если ты не приедешь, останусь на улице!»

«Ну-ну. Ещё будут какие-то условия?»

«Если ты ко мне сегодня не приедешь, то вообще больше не жди!»

«Началось…»

И дальше шли сообщения только от Артёма:

«Котик, если тебе некуда идти, то кончай капризничать и приезжай».

«Инга!»

«Я же вижу, что ты читаешь сообщения».

«Котик, не расстраивайся, я что-нибудь придумаю!»

«Так ты приедешь или помирилась с матерью?»

«Инга, кончай сбрасывать!»

Последнее сообщение было часа три назад. Паша отдал Инге телефон:

– Не вижу ничего криминально. В чём сложность взять такси и поехать к нему?

– А в чём сложность приехать ко мне? Бесит!

Паша пожал плечами. Он не видел проблемы, чтобы куда-то приехать, особенно в век такси, но у них, видимо, были какие-то особые отношения: кто кого продавит. Паше совсем не хотелось принимать ничью сторону, чтобы не оказаться виноватым, да и совета его никто не спрашивал, но Артём его раздражал ещё с клуба, поэтому сейчас он бы точно принял сторону Инги. Да и попробуй не прими её сторону: даже такая расстроенная, она может запросто закатать в асфальт.

– А мать что? Не потеряла тебя?

– Ей тоже пофиг, – отмахнулась Инга. – Я в её жизни вечно мешающий элемент.

Паша приподнял брови: не ожидал, что у Инги такие сложные взаимоотношения с семьёй.

– Моя мать тоже меня ненавидела.

– Когда ребёнка не хотели, он всю жизнь будет только мешать, – Инга как-то вся ссутулилась, опять заговорила сдавлено и тихо, передёрнула от холода плечами. – Пошли домой, а то холодно.

Они развернулись к дому, и Инга продолжила:

– Не могу выкинуть из башки, что нового бейбика, наверное, мать будет любить по-настоящему… – Инга разочарованно покачала головой и вздохнула. – У меня это в голове не укладывается. Лучше бы не звали к себе, я бы и дальше жила одна. А когда пригрели и предали…

Инга снова осеклась и покачала головой. Паша рядом вздохнул, но что он мог сделать для Инги? Подходящих слов не находилось, шутки ему казались неуместными. Паша прекрасно знал, как ранит предательство родителей. Но судя по Инге, она переживала это особенно остро.

Дома они пили горячий чай. Отопление до сих пор не дали, и в квартире было прохладно. Инга больше не откровенничала, отвлеклась и с интересом смотрела, как Паша делал тиктоки, а потом ушла умыться в ванную. Когда вернулась, Паша решил, что ему пора уходить, но Инга лишь пожала плечами:

– Можешь сидеть, сколько тебе хочется. Ты меня не напрягаешь, даже наоборот… – она чуть помолчала и призналась. – Меня напрягает оставаться одной.

Паша вытаращился на Ингу и даже не моргал пару секунд: оказывается, не он один ненавидел одиночество. Инга лишь попросила его отвернуться, когда переодевалась, потом нырнула под плед.

– Зря вывалила это всё на тебя. Давай, не будем никогда касаться этой темы, ладно?

– Ингаляция, а ты, оказывается, тоже человек.

«Очень ранимый человек», – Паша хмыкнул и потащился чистить зубы.

Но когда после ванной заглянул на кухню, Инга уже уснула. Плед сполз с дивана, и Инга спала, сжавшись в комок. Одета была в короткий топ на тонких бретельках и чёрные трусики, и Паша залип, беспардонно разглядывал её попу. Потом опомнился, поднял плед и накрыл им Ингу, она будто рефлекторно завернулась по самый нос и мирно засопела. Паша сел на край дивана, уже хотелось спать, но он почему-то медлил, не уходил. За окном стучал редкий дождь, Инга размеренно и глубоко дышала, отвернувшись и укутавшись пледом. Стало так спокойно, уютно и сонно, что захотелось остаться. Паша прилёг, буквально на десять секунд, уже сквозь полудрёму представляя, как встаёт и уходит в свою комнату спать.

Глава 29. Подстава

Проснулся Паша от сильного возбуждения. В полусне ещё мелькали какие-то эротические образы. Он так приятно упирался возбуждённой плотью в мягкое женское бедро, что прижал девушку к себе плотнее. И тут же распахнул глаза. Какая ещё девушка? В нескольких сантиметрах от глаз на подушке застыла вишнёвая шевелюра. Паша пробудился моментально. Осознал, что, оказывается, обнимал и прижимался к Инге. Он так резко отскочил от неё, что свалился с дивана. Как он вообще оказался на кухне?