Осень отчаяния

Инга молчала всю дорогу, но по сердитому взгляду и покрасневшему носу Паша понял, как сильно она замёрзла. Он и сам продрог. Сочи в ноябре не такой уж и курортный, и, как только скрылось солнце, осень вступила в своих холодные права.

Паша ввалился в номер к Инге следом за ней:

– Дай я только погреюсь у вас, а потом пойду искать себе новый номер. Не выставишь же ты меня в коридор?

Инга, стуча зубами, прорычала:

– Н-ненавижу тебя!

Порывшись в своей сумке, она выхватила шорты и закрылась в ванной. Паша тем временем стащил с себя мокрые джинсы и носки, повесил их на спинку кресла, а сам завалился на широкую кровать.

Глава 42. Массаж души

– Совсем офигел? – с этими словами Инга вышла из ванной. – Ты чего в трусах тут разлёгся?

Паша по-прежнему лежал звёздочкой на кровати.

– Могу снять! – Паша повернулся на бок и опёр голову на локоть.

Инга была в своей тёплой клетчатой рубашке и уже в шортах.

– Прикройся хоть полотенцем!

А сама она вывалила содержимое своей сумки на кровать и стала рыться в вещах:

– Да где они?!

– Кто?

– Носки! Я из-за тебя себе ноги отморозила!

– Чаю бы горячего… – мечтательно проговорил Паша. – Метнёшься вниз? Там кулер был и автомат с шоколадками.

Инга перестала рыться в вещах и вперила в Пашу возмущённый взгляд:

– Ты, Паш, жизнь свою вообще не ценишь. Метнешься… – она даже головой покачала от возмущения. – Ты сейчас метнёшься отсюда в морюшко вслед за шапкой Тима!

– Ингаляция, а ты что такая агрессивная всё время?

– А ты что такой придурок всё время? – передразнила она и сгребла вещи обратно, не найдя носков. – Я теперь заболею из-за тебя!

На её лице читалось, как сильно она сейчас ненавидит Пашу, но он видел, что Инга всю дорогу мёрзла и продолжала дрожать. Он не хотел, чтобы она из-за него заболела, поэтому предложил:

– Давай свои лапы сюда! – Паша сел по-турецки и похлопал по пространству перед собой. – Погрею.

– Я у Янчика возьму носки, – Инга достала вещи Яны и стала рыться в них, вытащила пару носков.

– Давай погрею ноги, и на тёплые наденешь носки. Могу тебе свои одолжить, у меня есть запасные в рюкзаке. А то правда заболеешь, не хочу потом таскать тебе передачки в больничку.

– Ты даже руки не помыл! – вдруг возмутилась она, но смотрела уже с сомнением.

– А ты как будто ноги помыла?

– Помыла, блин! В море! Вместе с ботинками, – едко выдала Инга.

Паша захохотал, но когда Инга села рядом и вытянула ноги, перебрался ближе и начал растирать ей стопы, усмехнулся:

– Ингаляция, я пал к твоим прекрасным и ледяным ногам.

Они и правда оказались словно два куска льда, а вот руки у Паши были горячими. Сначала он быстро-быстро тёр, ноги порозовели, а потом уже принялся разминать стопы и пальчики. Инга тут же завалилась на спину и закрыла глаза.

– О, я нашёл у тебя кнопку выключения! – рассмеялся Паша.

– Не отвлекайся, не отвлекайся, – блаженно пробормотала она. – Мне просто очень приятно.

И тогда Паша резко остановился, а Инга нетерпеливо подёргала пальцами. Паша вновь рассмеялся и продолжил массаж. А сам разглядывал стройные ноги Инги, а они у неё действительно были красивые, так и притягивали его взгляд всё время. Похотливые мысли продолжить массаж не только стоп будоражили фантазию. Но особенно Пашу завораживала татуировка на левой голени: там у Инги будто просвечивал сквозь кожу механический протез, словно она какой-то терминатор. Он провёл пальцами по костяшке, рисунок уже чуть потускнел:

– Больно было бить?

– Да. Две недели на обезболе жила, когда в глубину пигмент забивали. На кости вообще ад, я аж плакала.

– А если так больно, то зачем терпела?

– Чтобы ты любовался, – чуть огрызнулась Инга, но потом мягче добавила. – Иногда нужно перетерпеть боль, чтобы получить то, что тебе очень хочется.

– Мне нравится! Тату топчик, как и твои ноги!

Однажды летом Паша уже хотел устроить Инге фотосессию, когда она пришла в коротком расклешённом сарафане, и даже уговорил её залезть на детские качели-балансиры.

Тимоха тогда держал один край внизу, Яна сидела на лавочке и наблюдала. Инга оказалась на верхнем краю качелей и вытянула ноги вдоль доски. Паша всё пытался сфотографировать снизу, чтобы ноги казались визуально длиннее и татуировка попала в фокус, но Инга тогда ворчала: «Хватит заглядывать мне под юбку!»

Паша оправдывался, что он туда даже не смотрит, хотя со стороны, наверное, казалось, что целится Инге под юбку, но он настраивал фокус на ноги и подбирал удачный ракурс.

– Паш, ну я же вижу, куда ты смотришь! – возмущалась она.

– Я смотрю в экран. Мне не видно ничего – у тебя между ног темно!

– Что, надо фонариком подсветить?

После этой фразы Инги они так хохотали, что Тим от смеха чуть не уронил Ингу. Она обиделась на Пашу и больше не далась фотографироваться, а у него осталось всего пара пристрельных снимков.

Сейчас Паша просто любовался стройными ногами и разглядывал татуировку вблизи. Разминал Инге стопы, пока они не разогрелись и даже потом натянул ей на ноги носки:

– С вас сто баксов, Ингаляция.