Осень патриарха. Советская держава в 1945–1953 годах

Как хорошо известно, ещё до окончания Второй мировой войны стала создаваться принципиально новая система международных отношений, получившая название Ялтинско-Потсдамской системы. По справедливому мнению многих современных авторов (М.М. Наринский, В.О. Печатнов, Н.Е. Быстрова, А.Д. Богатуров, В.В. Аверков[318]), эта система обладала целым рядом специфических особенностей, которые не были присущи прежней, довоенной Версальско-Вашингтонской системе, рухнувшей с началом новой мировой войны.

Во-первых, эта система не имела прочной договорно-правовой базы, поскольку многие лежавшие в её основе договорённости либо носили сугубо устный, никак не закреплённый в официальных межправительственных документах характер, либо были закреплены в чисто декларативной форме, либо зачастую просто блокировались одной из двух противоборствующих сторон. Именно эти важные обстоятельства ставили сохранение новой системы международных отношений в прямую зависимость от способности ведущих мировых держав, прежде всего СССР и США, обеспечить фактическое исполнение этих договорённостей не правовыми, а сугубо военно-политическими методами и средствами экономического и иного давления.

В-вторых, эта система, в отличие от многополярной Версальско-Вашингтонской системы, была биполярной, поскольку после окончания войны возник резкий отрыв СССР и США от всех остальных держав мира по совокупной мощности своих военно-силовых, политических и экономических возможностей и по огромному потенциалу культурно-идеологического влияния на весь остальной мир. Если для многополярной структуры международных отношений была типична примерная сопоставимость всех совокупных потенциалов нескольких главных субъектов международных отношений, то после окончания Второй мировой войны сопоставимыми можно было считать лишь потенциалы СССР и США.

В-третьих, новый послевоенный порядок был конфронтационным. Теоретически биполярная структура могла быть кооперационной, то есть основанной на сотрудничестве двух сверхдержав. Но фактически с середины 1940-х годов международные отношения приобрели характер острого конфликтного взаимодействия, насквозь пронизанного подготовкой ведущих мировых держав — СССР и США к отражению любого гипотетического нападения противника и обеспечению своей выживаемости в ожидаемом ядерном конфликте, что не могло не породить невиданной по своим масштабам гонки вооружений и печально знаменитой холодной войны.

В-четвёртых, послевоенная биполярность мира приобрела форму политико-идеологического противостояния между всем буржуазным лагерем во главе с США и социалистическим лагерем, руководимым СССР. Хотя в основе международных противоречий частенько лежали не только идейные, но и сугубо геополитические устремления двух великих держав, внешне советско-американское соперничество выглядело прежде всего как противостояние принципиально разных классовых идеалов и духовных ценностей «мира капитала» и «мира социализма». Естественно, эта острая идеологическая полемика и ярко выраженная полярность двух «миров» привносила в международные отношения дополнительную непримиримость и вела к взаимной демонизации образа врага, в том числе в доктринальных документах и средствах массовой информации обеих сторон.

В-пятых, новый мировой порядок складывался в эпоху ядерно-ракетного оружия, которое, внося дополнительную остроту и конфликтность буквально во все мировые процессы, одновременно способствовало появлению реального механизма предупреждения мировой ядерной войны — так называемой модели «конфронтационной стабильности», основные параметры которой начали создаваться только в самом начале 1960-х годов, после знаменитого Карибского кризиса.

В-шестых, новая система отличалась довольно высокой степенью управляемости большинства даже самых острых и казалось бы неразрешимых международных процессов, поскольку весь биполярный порядок строился на согласовании мнений и интересов всего двух великих держав, что, безусловно, упрощало все международные переговоры. При этом США и СССР действовали не только в качестве отдельных, пусть и даже самых мощных государств, но и часто выступали в роли групповых лидеров двух военно-политических блоков — НАТО и Варшавского договора.

При этом надо подчеркнуть, что благодаря взаимному идеологическому отчуждению конкуренция между двумя сильнейшими державами мира во многом носила характер нарочитой враждебности и непримиримости. Уже в апреле 1947 г. в американском политическом лексиконе с подачи известного американского банкира, биржевого спекулянта и политика Бернарда Баруха появилось выражение «холодная война», ставшее затем чрезвычайно популярным и знаковым термином благодаря статьям американского публициста Уолтера Липпмана.