Осень патриарха. Советская держава в 1945–1953 годах

Между тем на рубеже 1940-1950-х гг. в соответствии с новым курсом, нацеленным на концентрацию колхозно-совхозного производства, инициатором которого тогда выступил Никита Сергеевич Хрущёв, ставший в декабре 1949 г. новым секретарём ЦК по сельскому хозяйству, было проведено беспрецедентное укрупнение мелких коллективных хозяйств, и в 1950–1953 г. общее число колхозов сократилось с 255000 до 94000 хозяйств. В своём реформаторском зуде Н.С. Хрущёв был готов идти ещё дальше и на страницах трёх центральных газет — «Правда», «Московская правда» и «Социалистическое земледелие» — в своей статье «О строительстве и благоустройстве колхозов», опубликованной в начале марта 1951 г., выступил с идеей ликвидации и «сселения мелких деревень» в крупные колхозные посёлки и сёла и создания проектов и строительства типовых «агрогородов», а также существенного сокращения приусадебных земель колхозников до 10–15 соток. Однако после жёсткой критики со стороны самого И.В. Сталина и других членов высшего политического руководства страны, Н.С. Хрущёв, который, по меткому замечанию вождя, страдал «манией вечных реорганизаций», написал покаянное письмо на имя вождя и похоронил эту идею до лучших времён, вернувшись к ней уже будучи лидером партии и советского государства в конце 1950-х гг. Причём буквально через месяц после публикации его статьи, в начале апреля 1951 г., вышло закрытое письмо ЦК ВКП(б) «О задачах колхозного строительства в связи с укрупнением мелких колхозов», в котором было прямо указано, что: 1) необходимо «покончить с неправильным, потребительским подходом к вопросам колхозного строительства и повести работу на успешное решение главной задачи в колхозном строительстве — на дальнейшее повышение урожайности сельскохозяйственных культур, всемерное развитие общественного животноводства и повышение его продуктивности»; 2) «капитальные вложения необходимо направлять в первую очередь на развитие общественного хозяйства — строительство животноводческих помещений, сооружение оросительных и осушительных каналов… насаждение полезащитных лесных полос, строительство хозяйственных построек, колхозных электростанций…»; 3) необходимо «покончить с неправильной установкой на то, что наиболее важным в колхозном строительстве является будто бы сселение мелких деревень в единые „колхозные посёлки“, „колхозные города“ и „агрогорода“… задачи бытового устройства в колхозах, жилищного строительства в деревне… имеют, несомненно, важное значение, но являются всё же производными, подчинёнными, а не главными. Забвение или умаление главных, производственных задач может повести всю нашу практическую работу в деревне по неправильному пути, затруднить дальнейший подъём колхозов и причинить тем самым серьёзный вред колхозному строю»; 4) «надо решительно пресекать попытки сокращения размера приусадебного участка колхозного двора и вынесения части приусадебного участка за пределы населённого пункта как недопустимые и вредные»; 5) «работу по укрупнению мелких колхозов надо проводить без форсирования и торопливости, ни в коем случае не превращать её в кампанию, строго соблюдая принцип добровольности в этом деле».

Между тем ряд нынешних историков (О.В. Хлевнюк, Й. Горлицкий[52]), ссылаясь на воспоминания В.М. Молотова и Д.Т. Шепилова, утверждают, что первоначальный текст этого письма, которое готовилось под руководством Г.М. Маленкова близким к нему заведующим Сельскохозяйственным отделом ЦК А.И. Козловым, был значительно более жёстким по отношению к Н.С. Хрущёву, но после его «объяснений» со И.В. Сталиным тот дал команду смягчить тон этого письма и прекратить критику руководителя Московской парторганизации.

При этом надо подчеркнуть, что одновременно с решением главной государственной задачи — подъёма всего сельскохозяйственного производства — в западных областях Украины и Белоруссии, в Молдавии и Советской Прибалтике началась массовая коллективизация крестьянских хуторских хозяйств, которая, естественно, сопровождалась вполне законными репрессиями против местных «мироедов» и депортацией в восточные районы страны кулаков, различного рода подкулачников и других антисоветских элементов, которые активно, в том числе с оружием в руках и при поддержке западных спецслужб, всячески сопротивлялись советизации этих регионов, вошедших в состав СССР незадолго до начала войны. Так, по данным ряда современных авторов (Е.Ю. Зубкова[53]), только из республик Советской Прибалтики на поселение в Сибирь было выслано более 142000 кулаков и откровенных националистов, активно поддерживавших «лесных братьев» и прочий уголовный элемент, которые не только массово и зверски убивали партийных и советских активистов, но и терроризировали собственных односельчан и соплеменников, уничтожив десятки тысяч латышей, эстонцев и литовцев.