Осень Средневековья. Homo ludens. Эссе (сборник)

Уже к 1910 г. в области живописи и графики были достигнуты пики абсурда и банальности, за которыми ровно ничего не скрывалось. К счастью, и здесь природа оказалась сильнее теорий. Значительное большинство художников не перестали опираться на великие и неискоренимые принципы своего благородного ремесла, и время еще покажет, сколько придется удалить из музеев просто-напросто мусора и рекламы. При этом благоприятный прогноз о скором расцвете хорошего, нового искусства вовсе не гарантирован. Приходится утешаться тем, что spiritus spirat ubi vult – дух дышит, где хочет^99*. Однако нет большей опасности для искусства, которое еще должно появиться, чем судорожное стремление к первозданному, абсолютно новому, что со времен романтизма забивало мозги и сбивало с толку.

Для возникновения большого искусства общественные условия, конечно, имеют существенное значение: социальное положение художника, способ, которым он постигает свое ремесло, вопрос, для кого он работает, кто будет воспринимать его искусством и как именно. С давних времен широкая публика воспринимает и осознает ценность, жизненную важность искусства. Каждый убежден в его высоких задачах. Художественному воспитанию уделяется большое внимание, его средства, подходы и методы постоянно улучшаются, но все это нисколько не гарантирует скорого появления новых выдающихся творцов искусства.

Нужно сказать еще об одной вещи относительно общих предпосылок развития искусства. Большое искусство с древнейших времен – доисторического искусства мы касаться не будем – всегда было связано с городской средой. Там оно находило место, для которого было предназначено: храм, дворец, зал или площадь; там жили его заказчики, там оно находило сбыт, своих ценителей и потребителей. И в этих предпосылках вплоть до сегодняшнего дня ничего не изменилось. Нет оснований полагать, что связь искусства с городской средой вскоре перестанет существовать. Возникает, однако, вопрос, смогут ли современные города, при их бесконечном росте, оставаться средоточием художественной продукции. Безграничные возможности обмена, охватывающего также репродукции и их распространение, с одной стороны, поощряют художественную деятельность, но с другой – отнимают у искусства, как в чисто локальном, так и в идеальном плане, возможность спокойной созерцательности, без чего человек не может обратиться к глубинным основам своих духовных способностей. Искусство создается только личностями, которые пребывают в духовном покое и обладают самостоятельностью. Там, где нет условий для такой самостоятельности и для такого покоя, и тем самым для развития такой личности, там у искусства плохие шансы, даже если вполне выполняются требования в отношении серьезного образования и профессиональной подготовки специалистов. Публика, для которой творит художник, становится все более многочисленной. Люди уже со школы мнят себя знатоками. Останется ли в обществе, более инструментализированном, чем когда-либо раньше, плодородная почва для произрастания нового, большого искусства? Вывод, к которому приходит наше ограниченное нынешним днем суждение, едва ли может звучать иначе, чем взыскательное: трудитесь и не теряйте надежды! Одна из немногих вещей, которые мы знаем наверняка, – что все всегда складывается иначе, чем думали. Почему не может случиться, что все будет лучше, чем ожидалось?

Вполне понятно, что относительно видов на литературу выводы могут звучать не намного иначе, чем при взгляде на изобразительное искусство. Условия для развития литературы еще менее могут быть описаны в четких терминах и определениях, чем это было сделано для изобразительного искусства. Расцвет, застой или упадок литературы в гораздо меньшей степени, чем в случае изобразительного искусства, зависят от места или среды. Большая поэзия может рождаться всегда и повсюду. Это не значит, что социальная структура и формы общественной жизни не оказывают существенного влияния на поэтическое искусство, однако здесь они менее значимы. Вполне вероятно, что растущая урбанизация является для литературы гораздо менее решающим фактором и в плохом, и в хорошем смысле, чем для изобразительного искусства. И все же разве и для поэта одиночество не является и ценным, и необходимым? Что ожидает поэта там, где достигнуть одиночества становится все труднее?