Осень в Пекине. Рассказы

Леобиль тихо встал, собираясь незаметно выскользнуть из комнаты, чтобы вызвать стражей порядка, но вскоре сообразил, что если блюстители нравственности надумают заглянуть в другие комнаты, то и он сам может заночевать в полиции.

К тому же, зная Майора, он вовсе не был уверен, что тот даст ему выйти.

Майор и в самом деле следил за Леобилем: он так сверкнул своим стеклянным глазом, что беднягу парализовало.

Все еще придерживая Фолюбера за воротник, Майор достал пистолет и, не целясь, отстрелил горлышко у бутылки. Тут уже ошарашенные гости обернулись.

— Выметайтесь! — заорал Майор.— Псы убираются — куклы остаются.

Он протянул Фолюберу стакан.

— Выпьем!

Молодые люди отступили от девушек и начали потихоньку расходиться. Майору не привыкли сопротивляться.

— Я не хочу пить,— сказал Фолюбер, но, взглянув на Майора, быстро выпил.

— Твое здоровье, приятель,— сказал Майор.

Взгляд Фолюбера вдруг упал на лицо Женнифер. Она стояла в углу с другими девушками и смотрела на него с презрением. Фолюбер почувствовал, что у него подкашиваются ноги.

Майор опустошил свой стакан одним глотком.

Почти все парни уже ушли. Остался лишь один, Жак Берденден,— он слыл смельчаком. Берденден схватил увесистую пепельницу и запустил ею Майору в голову. Майор поймал снаряд на лету и в два прыжка оказался возле храбреца.

— А ну... предстань! — выкрикнул он и вытащил возмутителя установленного им порядка на середину комнаты.

— Возьмешь девчонку, какую захочешь, и разденешь ее!

От ужаса девушки вспыхнули.

— Я не буду этого делать,— сказал Берденден.

— Пожалеешь, паскуденыш,— угрожал Майор.

— Что угодно, только не это,— сказал Берденден.

Перепуганный Фолюбер налил себе машинально второй стакан и выпил его залпом.

Майор ничего не сказал. Он схватил Бердендена за руку, резко крутанул ее, и бедняга взвился в воздух. Майор воспользовался этим полетом: пока бунтарь падал, он сорвал с него брюки.

— Ну, сученыш,— закричал он,— приготовься.

Он посмотрел на девушек.

— Желающая есть? — спросил он, ухмыляясь.

— Ну, хватит,— прошипел Берденден, выходя из оцепенения. Он попытался уцепиться Майору за ногу. Ничего хорошего эта затея ему не принесла. Майор приподнял его и швырнул на пол. Берденден потирал себе бока.

— Ты, рыжая,— приказал Майор,— подойди.

— Оставьте меня в покое,— сказала, бледнея, Женнифер.

Фолюбер тем временем осушил уже четвертый стакан. Голос Женнифер поразил его, как удар грома. Он медленно повернулся и посмотрел на нее.

Майор подошел к девушке и одним резким движением оторвал бретельку ее платья цвета морской волны. (Справедливости ради должен сказать, что увиденное зрелище было довольно приятным.)

— Перестаньте! — прошептала Женнифер.

Фолюбер провел рукой по глазам.

— Это сон! — пробормотал он заплетающимся языком.

— Быстро сюда! — обратился к нему Майор.— Будешь ее держать, а этот хлюст займется делом.

— Нет! — взвыл Берденден.— Не хочу!.. Все, что угодно, но не это!.. Женщину я не трону!

— Хорошо,— вкрадчиво сказал Майор.— Я добрый Майор.— Не отпуская Женнифер, он подошел к Фолюберу.— Раздевайся,— велел он ему,— и займись тем пугалом.— Он кивнул в сторону Бердендена.— А я займусь этой.

— Не буду,— внезапно выкрикнул Фолюбер.— А ты убирайся отсюда! Ты у нас уже в печенках сидишь.

От неожиданности Майор отпустил Женнифер. Он набрал в легкие столько воздуха, что его грудная клетка раздулась самое малое на метр двадцать пять. Женнифер смотрела на Фолюбера с удивлением, не зная, поднять ли ей лиф платья или же оставить как есть — и вдохновить его тем самым на новые подвиги. Склонилась она ко второму решению.

Фолюбер взглянул на Женнифер и, заржав, зашелся. Притопнув ногой, он наскочил на Майора. Получив удар в солнечное сплетение в тот самый момент, когда его грудная клетка раздулась до предела, Майор со страшным криком согнулся пополам. Но тотчас же выпрямился, и Фолюбер воспользовался этим, применив классический прием дзю-до: дуя пациенту в нос, натянул ему уши.

Майор посинел и стал задыхаться. В тот же миг Фолюбер, силы которого под воздействием любви и аперитива умножились, просунул голову между ног Майора, приподнял его и, перебросив через заставленный блюдами стол, вышвырнул на улицу — тело Майора протаранило оконное стекло.

В гостиной Леобиля вновь стало спокойно. Наступила глубокая тишина, и Женнифер, так и не подняв лиф платья, упала в объятия Фолюбера. Тот рухнул: как-никак в девушке было килограммов шестьдесят; к счастью, сзади него стояло все то же кресло из бурдючной кожи.

Что касается Майора, то он описал в воздухе синусоидальную кривую и, совершив несколько оборотов, вернулся в вертикальное положение; но бедняге не повезло: он приземлился в красно-черное такси с открытым верхом и не успел еще сообразить толком, что же произошло, как оно увезло его далеко от места посадки.

Придя в себя, он выставил шофера, вложив в угрозы всю нерастраченную злость, и повел машину к месту своего обитания, вилле под названием "Львиное сердце".

По дороге, чтобы не признать себя побежденным, он задавил старика-торговца, который, к счастью, продавал краденое.