Осень женщины. Голубая герцогиня

- Нет, это не так-то просто, - продолжал он нимало не сердясь, - я действительно с удовольствием завязал борьбу с королевой Анной, но не так, как ты думаешь. Загонщик посадил нас за стол рядом. Честное слово, я желал бы, чтобы ты мог, спрятавшись, подслушать наш разговор. Сколько было в нем нежности, простоты, добродушия - ни дать, ни взять встреча двух высоких душ. Она мне расхваливала всех женщин, которых мы с ней знаем, а я расхваливал ей всех своих собратьев. Мы единодушно провозгласили, что у этой большой клячи г-жи де Сов никогда не было любовника, что романы, вышедшие из-под пера Дорсэна - настоящие шедевры, что этот дьявол г-жа Морэн - ангел бескорыстия, и что этот олух Рене Винси - великий поэт. Можешь судить о степени нашей искренности… Можно было подумать, что ни она, ни я, мы никогда не подозревали, что один писатель может злословить другого и что светская замужняя женщина может допустить ухаживания за собой… Впоследствии мы вознаградили себя за это, и в настоящее время мы ведем ту острую борьбу, которая прикрывается милым названием «флирт». Я не буду рассказывать тебе всех подробностей хода ее. Она знает о том, что маленькая Фавье моя любовница, думает, что я безумно люблю ее, и только и мечтает о том, как бы отбить меня у нее. Как ни опытна она в отношении всяких мужских хитростей, все-таки попалась на ту удочку, на которую женщины всегда ловились с тех пор как свет стоит: отбить любовника у другой женщины это - такое торжество, перед которым никакая добродетель не устоит.

И что всего любопытнее, так это то, что королева Анна, быть может, добродетель. О, очень искусившаяся, конечно! Но я бы не удивился, узнав, что у нее никогда не было любовника, ты понимаешь меня, - того, кто называется любовником… Впрочем, если бы у нее их перебывало хоть двадцать пять, мой план все-таки бы удался.

- А Камилла Фавье? - спросил я.

- Само собой разумеется, она обо всем догадалась, или я сам ей все рассказал (я ведь не умею лгать), так что она ревнует Бонниветку не меньше, чем та ее… Клянусь тебе, что я не скучал за последние недели. Все это случилось так быстро, быстро. В любовных похождениях, как и во всем остальном, быстрота обеспечивает успех…

Мы сидели за десертом и он искусно чистил четвертушку груши на кончике десертной вилки, произнося эти заключительные слова своего признания, жестокая грубость которых заставила меня сказать:

- Вот ты снова между двух женщин. Ты играешь в опасную игру…

- Опасную? - перебил он со своей самонадеянной веселостью. - Для кого же? Для меня? К счастью или к несчастью, я застрахован от этих пожаров. Для г-жи Бонниве? Если она меня не любит, чем она рискует? А если любит, ну, в таком случае она должна быть мне благодарна. Страдать - значит чувствовать, а для женщин подобного сорта это все. Подумать только: чувствовать!… Но я считаю ее столько же застрахованной, как и себя… Что же касается Камиллы?… Ну, в Камилле это разовьет талант…

- Если бы одна из поклонниц твоих романов могла тебя слышать? -сказал я, когда нам принесли полосканье. - Ведь то, что ты сейчас говорил, почти совершенно противоречит тому, что ты писал в этих двух книгах…

- Эх! - сказал он. - Если бы переживать свои книги, то не стоило бы их и писать. Ну, идем скорее вниз кофе пить… Мне бы хотелось, чтобы ты видел начало первого акта. У меня есть только одно качество, но зато я им владею как следует. Я умею сочинять. Пьеса или роман, мною написанные, всегда выдержаны, все в них сжато, нет ничего лишнего. К тому же первый и третий акт - лучшие в пьесе.

Г-жа Бонниве предпочитает второй, а Камилла четвертый. Как видишь, пьеса на все вкусы. - Человек, скорей две чашки кофе и сигар… Одну минуту, только взглянуть на сегодняшнюю биржу, и я к твоим услугам… Прекрасно, египетские соединения поднялись. Я выигрываю около двух тысяч франков, беспримерно, понимаешь, беспримерно! А ты, как ты помещаешь свой капитал?

- Никак, - сказал я довольно грустно, - Он остался, как и был, в старых акциях - я получил их от моего отца - приносящих 3 и 2 1/2 процента.

- Но это нелепость! - продолжал Жак, закуривая сигару. - Я тебе буду давать советы. У меня есть добрые друзья, один из Мозе, между прочим, доставляющие мне сведения. Теперь я понимаю в этом столько же, сколько они сами… Если бы я не был литератором, я желал бы быть финансистом… В этом, как на охоте, да и почти во всем у меня верный глаз. Однако, надо спешить… Королева Анна способна явиться снова смотреть пьесу сегодня вечером. Она уже видела ее четыре раза. Если она будет, то ты увидишь две комедии вместо одной. Я все-таки рад, что снова тебя нашел. Ну, и наболтали же мы пустяков сегодня! Приятели это все равно, что вино: им нужно дать подольше выстояться в бутылках; к тому же такой марки, как ты, больше не делают…

II