Осени не будет никогда

– Съедим? – предложил Зыков, весело подмигивая мужикам.

– Я тебе съем! – погрозил капитан. – Госсобственность! Три штуки баксов за каждую!

– О-о-о! – удивились мужики.

– Значит, с собачками будем работать? – предположил Мозгин, черноволосый крепыш, задавший за все время только один вопрос. При этом в его глазах ясно читалось радостное состояние, которое не укрылось от мудрых глаз Василия Кузьмича.

– Кто с собачками, – уточнил капитан. – А кто с другим зверьем.

– Я с лисой хочу! – попросил Мозгин. – Хоть шкурку жене привезу.

Мужики заржали, а Василий Кузьмич сказал, как бы между прочим:

– Главное, чтобы твою шкурку не привезли.

Здесь всем загрустилось, даже Слизкину. Он живо представил, как бабке Нине вручают его рыжую шкуру, как бабка вешает ее на стену в виде охотничьего трофея.

– А чего все-таки делать будем? – смело поинтересовался Андрюшка.

Капитан стянул с носа очки, протер их платком, но более не надевал.

– Все знают, – начал он, – что гонка вооружений как бы закончена…

– Знаем, знаем, – подтвердили мужики.

– США и НАТО нам теперь не враги. Скорее даже товарищи. Россия участвует в международных миссиях, санкционированных ООН, и, как вы знаете, наши ограниченные военные контингенты присутствуют в различных горячих точках мира…

– В Чечне! – уточнил Зыков.

– В Чечне тоже, – мирно согласился Василий Кузьмич. – На территории бывшей Югославии, в странах с повышенной степенью угрозы террористических актов…

– В Ираке! – опять влез Зыков.

– Нас там нет! И попрошу более не перебивать! Особенно старших по званию!

– Я из армии увольнялся капитаном, – неожиданно признался Мозгин.

– А в военном билете говорится, что вы демобилизованы рядовым, после срочной службы? – В первый раз на лице Василия Кузьмича проявилась растерянность. – Как понимать?

– Билет потерял. А в Ростове такая неразбериха. Просто пришел и сказал, что потерял военный билет. Назвал часть товарища, сказал, что рядовой. С моих слов и записали. Я ж не в генералы полез.

– Ясно… – Капитан помолчал с минуту, а потом продолжил: – В каждой точке у каждой большой страны свои интересы. И эти негласные интересы мы защищаем.

«Точно диверсантом пошлют, – уверился Андрюшка. – Шахидом».

– Наше дело маленькое. Вы все находитесь здесь, как выдающиеся специалисты по дрессуре животных.

– И этот пацан тоже? – поинтересовался кто-то про Слизкина.

– И он… Еще раз прошу не перебивать!.. Мы будем работать с различными видами взрывчатки. Первая половина дня – теория, вторая – практика. Все ясно?

– А после курсов куда? – спросил мужик, похожий на жбан с пивом.

– Чего, дурак! – покрутил у виска Зыков. – В точку, в которой у нас интересы!

– Я не подписывался на войну!

– А два косаря зелеными тебе за что положили? За мирный труд в Сочинском зверохозяйстве?

– А я думал, две рублями, – залыбился Жбан. – За две зеленых я хоть в эпицентр ядерного взрыва.

Опять все заржали.

Василий Кузьмич выждал укрепление положительных эмоций в команде и произнес высокопарно:

– Вы должны стать элитой!.. Сейчас всем все понятно?

Мужики закивали головами.

– Тогда можете идти к клеткам и выбирать себе питомцев!

Первым делом Андрюшка бросился к гиене, трусливо поджимающей зад, но ощеривающей пасть, пугая набором великолепных резцов, которым даже кавказец похвастаться не может. Ну, где еще такую животину вблизи увидишь!

– Ну-ну, милая! – вполз Слизкин в самую клетку. – Чего ты боишься!..

Его взгляд встретился с взглядом гиены, она сразу же успокоилась и улеглась на пол, усыпанный опилками, высунув несоразмерно длинный фиолетовый язык.

Андрюшкины флюиды проникали в мозг зверя, делая того ручным. Слизкин подползал все ближе к пятнистой шкуре, пока не услышал дыхание хищника. Положил руку сначала на длинную шею с гривой, будто у пони, поворошил пальцами, а затем медленно опустил руку к животу, нащупав твердые сосочки и ощутив биение сердца – почти бешенное. Но тепло его руки заставило сердце гиены стучать медленнее. Парень приговаривал: «Все хорошо, милая», – и звериный ритм замедлился, словно человечий.

Слизкин совершенно не чувствовал, как пристально наблюдает за ним Василий Кузьмич, как глаза капитана щурятся от наслаждения открывшейся картиной. Андрюшка занимался любимым делом, а потому был погружен в него без обмана.

Неожиданно взвыл Зыков. Его боднула коза, с которой он пытался найти что-нибудь общее.

– Э-э-э! – прокричал Василий Кузьмич. – У коз нюх хуже, чем у человека. Мы ее для молока держим!

– Табличку бы повесили! – обиженно откликнулся Зыков. – Я-то, под козла косил, чтобы она меня за своего приняла!

В клетках вновь заржали, а вслед за людьми залаяли собаки, затявкала лисица, даже черепахи удивленно созерцали этот мир.

– А с рысью так можешь? – услышал Андрюшка вопрос Василия Кузьмича.

– Чего ж, и с рысью могу!

Слизкин встал в клетке, а к его ногам жалась гиена, сердце которой опять стучало о грудину, как клюв дятла по древесному стволу.

– Пробовал?

– Не-а.

– Откуда тогда уверенность?

– Не знаю.

– Тогда иди.

– Пойду.

Андрюшка почапал к клетке с рысью, думая – до чего хороша гиена, какое чудесное создание природы. Красавица!