Осеннее помешательство (СИ)

- Итак, что вчера было? – Джим отхлебнул отвратительно-дешевого горького кофе и поморщился – то ли от вкуса, то ли от боли, которая грозила стать невыносимой. Она точно шарики для пинг-понга прыгала в его голове, с силой ударяясь о стенки черепа.

- Тебе в хронологическом порядке или выбрать самое интересное? – ухмыльнулся Себастьян.

Они сидели за дальним столиком в придорожной забегаловке, в который было ожидаемо шумно и многолюдно – единственная закусочная на оживленной трассе в радиусе нескольких десятков километров. Кофе, правда, делали отвратительный, но с похмелья и он обычно казался нектаром богов.

- Давай сразу – сколько человек знают и от скольких из них я смогу откупиться?

- Очень смешно. Поверь, я мечтаю рассказать о твоих подвигах, не лишай меня этого удовольствия, - Себастьян уминал яичницу с золотистым беконом, на очереди стоял черничный пирог, а Джим не мог даже думать о еде, не то чтобы пытаться что-то в себя впихнуть. Казалось, что на ближайшую неделю крепкий черный кофе – его лучший друг и союзник.

- Хорошо, - с мученическим видом согласился Мориарти, головная боль которого грозила превратиться в хроническую. Ему хотелось надеяться, что экзекуция пройдет быстро, и он сможет наконец вернуться домой и там спокойно умереть.

- Во-первых, в клуб тебя больше не пустят.

- Не больно-то и хотелось, - недовольно проворчал Джим.

- Во-вторых, никогда не думал, что ты знаешь столько отборных ругательств.

- Ты много не знаешь, дорогуша, - уткнувшись в кофе, сообщил Джим.

- И в-третьих, - сосредоточенное выражение лица Себастьяна не предвещало ничего хорошего, - вчера ты сказал, при всей банде, что моя задница не дает тебе покоя, и ты мечтаешь меня трахнуть.

- Я так и думал – ничего страшного не произошло, - ехидно отозвался Джим.

***

После той ночи, когда Себастьян держал Джима под холодным душем, не обращая внимания на крики, проклятья и обещания убить всю его семью особо жестоким способом, их отношения изменились. Они не стали друзьями и по-прежнему практически не здоровались в школе, но ушла какая-то настороженность, недосказанность, которая так отравляла их существование. Что, впрочем, не отменяло того факта, что Себастьяну по-прежнему снился исключительно Джим, а сам Мориарти по-прежнему ненавидел каждого или каждую, кто осмеливался заговаривать или подойти чересчур близко к теперь уже «его» Полковнику.

Карточка, которую они выкрали из квартиры Мориарти, действительно пригодилась. Впрочем, не совсем так, как рассчитывал Джим. Там содержались сведения обо всех секретных оборонных заказах, размещенных на заводе, принадлежащем его отцу. И, попади она не в те руки, можно было быть уверенным – отца он больше не увидит. В последний момент глупая детская озлобленность, двигавшая Джимом до этого, ушла, сменившись рассудительностью и логикой.

Зачем продавать чужим то, что можно намного выгоднее продать своим?

Наглухо затонированная черная машина прибыла рано утром, что совершенно не спасло ее от толпы зевак, собравшихся посмотреть – кто же приехал к Старухе и ее отпрыску на такой потрясающей тачке. Из машины вышел длинноногий брюнет с внешностью кинозвезды, который, лишь сверкнув своей обворожительной улыбкой, раз и навсегда завоевал сердца всех присутствующих. Осторожно захлопнув дверь, он обернулся, насмешливо смотря на любопытных людей, и скрылся в доме, вызвав новую волну кривотолков.

Через пять минут ситуация запуталась окончательно – на полных парах вылетел Джим, радостно склабясь, осмотрел машину, довольно потирая руки. А потом мужчина, приехавший на ней, вежливо называя Джима «сэр», передал ему ключи, запрыгнул в подъехавшее такси и уехал восвояси.

А Джим стал гордым обладателем новенького корвета, с двигателем объемом шесть целых две десятых литров, под хромированным капотом четыреста с лишним лошадиных сил.

Проблема была в том, что Джим совершенно не умел водить.

Но у него на примете была отличная кандидатура на должность учителя.

***

Себастьян чувствовал, как его медленно опутывает паутина под названием Джим Мориарти. Сначала те случайные касания в коридоре. Потом – инцидент на танцполе, во время которого он неприлично долго наслаждался тем, как извивается в пародии на танец Джим. А теперь – он еще и пообещал ему научить водить машину. То есть – находиться наедине, в тесноте, прижатыми друг к другу. То есть – подвергнуть себя немыслимым мучениям.

Джима становилось чересчур много в его жизни. Он невидимой змеей забирался под кожу, растворялся в крови, отравлял сознание своим сладким ядом. Джим был везде, повсюду, в каждом невысоком темноволосом парне, в каждой шальной улыбке, в каждом запахе знакомого дорогого парфюма, который теперь в буквальном смысле преследовал Себастьяна.

Это выводило из себя, раздражало, убивало, заводило.

Себастьян понятия не имел, что делать со всем этим дерьмом, но чувствовал, что развязка, кульминация всего близится, изматывая его этим дурацким ожиданием. Единственное, что позволяло отвлечься, забыть, то, что заставляло адреналин шипящей газировкой бежать по его венам – мотоцикл.