Осеннее равноденствие

Или, возможно, четыре молодые девушки тоже совершили нечто ужасное? Но как минимум о двух из них ничего подобного не известно… Одну подозревали в проституции, однако разве может это идти в сравнение с тремя убийствами или торговлей оружием? Да и потом, вычислить преступления Ольги Матросовой загадочный маньяк-мститель еще мог. Но как он добрался до человека, которого приравнивали к террористам? Антонца искали спецслужбы нескольких стран мира, а нашел один русский психопат? Слишком странно.

– Да уж, обнаружили клад в стене, – вздохнул Гарик. – Я тут только одно могу предложить…

Матвей все-таки оторвался от созерцания монитора, которое Гарик находил совершенно бессмысленным, чтобы бросить удивленный взгляд на собеседника.

– У тебя появилась теория? Вот так сразу?

– Я не сказал, что у меня появилась теория. Я говорю, что мы столкнулись с фигней, которая противоречит сама себе. Тут надо подходить с разных сторон, по максимуму, и я предлагаю воспользоваться рубрикой «Спроси Таису»!

* * *

Остров повидал всякое. Такое, о чем обычно не говорят вслух – даже с самыми близкими… Да с самыми близкими – в первую очередь! Если и позволяют себе шептаться, то с первыми встречными, такими же ночными кочевниками, случайными, назвавшими неверные имена. Не просто так: они знают, что могут оказаться в одной постели, и делают все, чтобы потом не найти друг друга никогда. Их не интересуют красивые романы, достойные книг для нежных дев. Им нужны воспоминания, которые останутся их маленьким грешным секретом до конца жизни.

Начинались эти грешные секреты на острове, когда солнце с презрением ныряло в море, не желая видеть все, что произойдет дальше. Над белым пляжем зажигались разноцветные огни, и музыка ревела так громко, что ближайшие леса давным-давно покинули птицы.

Люди оставались вместе, только пока танцевали. Потом же они парами, а порой и тройками, а порой и по одному, уходили в темноту деревьев. О том, что происходило там, знали только они и остров.

Эти люди были чужими и не стыдились острова. Они приходили на его пляжи один раз и уезжали навсегда, поэтому они верили, что им нечего скрывать. Люди с разным цветом кожи, говорящие на разных языках, пересекались, переплетались, хотели хоть на миг забыть обо всем – и забывали!

Ну а утром наступало пробуждение, протрезвление. Многих уже не было. Те, кто все-таки уснул среди деревьев, стыдливо отводили взгляды и искали свою одежду. Организаторы сворачивали технику и уезжали.

Вместо них на пляж прибывали местные. Не отдыхать, нет, немногие решились бы на отдых. Они просто работали, их тоже нанимали организаторы. Сначала – официантов, охрану, танцовщиц, фокусников и факиров. Потом – тихих, иссушенных временем и морским ветром уборщиков. Они бродили темными тенями по руинам праздника жизни и наполняли десятки мешков тем, что следовало бы даже не выкинуть, а сжечь.

Чаще всего мусор просто бросали на берегу, о порядке не думал никто. Изредка ночные кочевники озадачивались мешками. Только это все было бесполезно: утром птицы, прибывшие раньше уборщиков, уставшие от шума и мстящие, разрывали пакеты, разносили содержимое по песку.

Когда могли, разумеется. Иногда у них не получалось. Например, ни они, ни ветер не сумели сдвинуть с места внушительную груду битого стекла. Или испорченную подвесную лампу.

Или обнаженное мертвое тело, на которое с отчаянным криком смотрела одна из уборщиц.

Глава 7

Использовать знания, полученные во время новых расследований, для пересмотра старых – это вполне нормально, Форсов не раз о таком говорил. Новый взгляд дает свежую перспективу, порой позволяет наконец-то разобраться в том, что раньше казалось неразрешимым.

Матвей признавал, что Гарик применил этот прием удачно, когда не отмахнулся от дела Таисы, а сообразил: Щегловы – люди не самые умные, и если они додумались до такого способа избавления от тел, мог и кто-то другой.

Теперь подобную параллель пытался провести и Матвей с поправкой на ситуацию. Алексей Черкунов не просто так обустроил озеро прямо возле своего дома. Денег у него хватало, он мог бы купить или даже создать точно такой же водоем подальше от своего особняка, оформить на чужое имя, и тогда, даже если бы останки все-таки нашли, связать их с ним было бы куда сложнее.

Но он поступил иначе, он устроил водное кладбище возле своего жилища. Почему? Тут как раз все просто: он собственник. Он не дал этим людям поступить так, как им хотелось, при жизни, не дал им уйти. Ему наверняка нравилось видеть символ своей победы, но это его и подвело.

Мог ли неизвестный серийный убийца делать то же самое? Ведь от тел он явно избавлялся, он оставлял головы – глаза оставлял… Может, думал, что так ловит их душу? Некоторые подходы к религии допускают размещение души в головном мозге. В таком контексте извращенное сознание могло воспринимать череп как клетку.