Осеннее солнце

Я вытянулся в кресле, пристегнулся, достал смарт. Связь устойчива, я подключился к Сети и стал изучать про чагу, но с чаги быстро перескочил на трюфели. Смешно, я тут про трюфели недавно Шныровой задвинул, просто так брякнул, а оказалось, что и правда растут. У нас. В принципе, можно Бредика натаскать. Можно устраивать трюфель-сафари…

Хотя глупая идея, кому нужны трюфель-сафари?

Я оставил идею про трюфели. Никаких трюфелей, пусть сами давятся. Я отправил несколько смсок отцу, посмотрел про погоду – обещали хорошую, поиграл немного, потом про колокола сайт посмотрел, ничего про свой не нашел. Опять на «Чага. Ру» заглянул, оказалось, что по форме чаги можно предсказывать будущее.

Бутерброды сжевал, компот выпил, еще поиграл в зомби. Сидеть на тополе надоело, спустился.

До шести еще четыре часа, я попытался придумать занятие. Вот раньше в деревнях проблем с занятиями не случалось, то валежник собирай, то сено коси, то репу прореживай, иди, паши в поле. А сейчас у нас картошки полтора гребня, зелень мы вечером поливалкой поливаем, сено косить не надо, и делать получается ничего особо и не требуется.

Воду таскать и то, насос есть. Я вспомнил про воду, накачал в баню котел и два бака, закинул в печку пару поленьев, зажег. К вечеру нагреется. Нет, можно и электробойлером нагреть, но я люблю печки топить. Вода получается с дымком.

Мопед чинить лень, но сходил. Почистил тормоза, смазал, еще почистил. Стартер подергал, выкрутил свечу, залил в цилиндр бензина. Свечу прокалить надо.

Старый лук достал, пострелял немного в столб.

Поел все-таки борща, холодного, разогревать не стал.

В пять отправился встречать маму.

Дрондина и Шнырова дожидались на сосне. Медея и Бредик рядом, Медея нервно паслась, Бредик караулил. Сегодня обе односельчанки меня предостали, и я опасался, что это еще не конец. Сел посередине бревна.

Дрондина тут же подвинулась ближе, протянула телефон.

– Глянь, – сказала она. – Отец в океанариум ходил, акул кормил.

На экране действительно были акулы в выгнутом аквариуме, в синей глубине. И рука, возможно, что дрондинского папани.

– А вот скат электрический!

Скат, не исключено, что электрический.

– Какой в Костроме океанариум? – Шнырова поглядела в небо. – Может, аквариум? Там недалеко от автовокзала зоомагазин открыли…

Медея покосилась на Бредика.

Дрондина промолчала. Взяла себя в руки.

– Вот, смотри, Граф, – сказала Шнырова, подвинулась и достала телефон. – Папка прислал, в субботу на сноуборде катался.

– Ага, в субботу, – ухмыльнулась Дрондина. – В Москве. На сноуборде. Ха-ха, ха-ха.

– Колхозанкам не понять, – пожала плечами Шнырова. – Колхозанки не знают. Что в Москве есть крытые склоны с холодильными установками. В них можно и летом кататься. Вот, смотри!

На фотографии был изображен снежный склон внутри высокого и вытянутого ангара, склон подсвечивался продолговатыми лампами, и по нему катились люди в разноцветных комбинезонах, некоторые на лыжах, другие на сноубордах. Кто из них отец Шныровой разобрать было сложно.

– И недорого стоит, – заверила Шнырова. – А есть еще аквапарк, там такая волна делается…

Шнырова показала волну руками.

– Искусственная. Три метра в высоту!

Бредик насторожился.

– В этик аквапарках каждый год куча народа тонет, – заметила Дрондина. – Особенно по зеленке.

Медея предупредительно проблеяла.

– Зато ты не тонешь! – не растерялась Шнырова. – Королева проруби!

– Козовщица! От тебя как от твоей козы воняет! Помойся мылом!

Опять. Я же говорил.

Я, кстати, давно заметил, что в день Дрондиной они цапаются чаще, чем в день Шныровой.

– Сама помойся!

Медея сделала неосторожное движение рогами в сторону Дрондиной, Бредик не выдержал, свирепо зарычал, кинулся и попробовал цапнуть козу за ухо. Однако коварная Медея резко развернулась, выставила рога и гулко боднула собаку в бок. Бредик завизжал, покатился, взбрыкивая лапами и кувыркаясь, врезался в сосну-скамейку, попытался подняться, жалобно взвыл и растянулся у бревна.

– Получил, блохастый! – с удовольствием сказала Шнырова. – А нечего на людей кИдаться!

Дрондина поднялась с сосны.

Бредик тяжело дышал, театрально закатывал глаза и конвульсивно дергал лапой, поскуливал. Он так талантливо изображал умирающего, что на пару секунд в прободение поверил и я. Прободение и забодение.

– Ах ты, козовщица, ты специально Психею свою натравила…

Дрондина перегнулась через бревно и вытащила из-за него короткую дубинку, грубо выструганную из осинового полена. Заранее подготовилась к битве. Предусмотрительно.

– Дубину выстругала, похожую на Буратино! – рассмеялась Шнырова, указав на деревяшку. – Она с детства влюблена в Буратино!

Действительно, заметил я, Буратино напоминает, нос, пучеглаз. Шнырова не лишена художественной зоркости.

– Козовщица! – Дрондина сжала палицу.

– Буратинщица!

Шнырова вскочила с бревна, через секунду они прилично подрались бы. Я бы поставил на Дрондину, после утренника с колоколом Дрондина явно хотела взять реванш. К тому же у нее имелся Буратино.

Но битвы не случилось, со стороны моста послышался сигнал. Мамы приехали. Шнырова улыбнулась.