Осеннее солнце

Бледная девушка села на диван и уставилась в одну точку.

– Что с ней? – спросила Дрондина.

– От обезболивания отходит, – объяснил я.

Дрондина поглядела на Дюймовочку со шприцем и попыталась подняться, но тут отворилась дверь кабинета с «Незнайкой», и бабушка вынесла на руках рыжего мальчика, положила его на диван. Глаза у мальчика свернулись к переносице, он дергал ногой и сжимал в руке пластмассовый кораблик.

Дрондина отвернулась, но этак некстати – из «Крокодила Г» показалась санитарка классической формы – круглая, низкая, в халате, забрызганном кровью, с толстыми руками. В одной она держала те самые зубоврачебные щипцы, в другой белое эмалированное с оббоинами по краю ведро, оглядев зал, санитарка подмигнула Дрондиной.

Дрондина задрожала и стала задыхаться.

– Да не трясись ты, – сказал я. – Ничего страшного. Один укольчик и ничего не почувствуешь…

В опровержение из кабинета послышался вопль неистового отчаянья. Дрондина вскочила на ноги и поспешила покинуть помещение, да так резво, что я не успел за ней. Дрондина понеслась по коридору, и я не смог не отметить, что со спины она действительно немного похожа на паровоз.

Через секунду она, впрочем, вернулась. Под руку с крепкой санитаркой.

– А что ты хотела? – увещевала медработница. – Как шоколадки жрать, так вы первые, а как зубы сверлить, так и не хочется, так? Не, молодчица, не бывает так! Ничего, ничего, сейчас Нелли Михайловна тебя разбортует…

При слове «разбортует» Дрондина потянулась ко мне.

– Хахелек что ли твой? – санитарка одобрительно похлопала Дрондину по плечу. – Ладно-ладно, с кем не бывает…

Подмигнула санитарка.

– Что ты за девкой-то своей не смотришь? Она у тебя по всему этажу дрягается, а ты тут просиживаешь!

Это она мне.

Я попробовал взять Наташу за руку, но тут над кабинетом им. Крокодила Г загорелась табличка «ВОЙДИТЕ».

– Дрондина! – послышалось из имени Крокодила Г. – Дрондина, заходи!

– Нелли Михайловна зовет! – санитарка округлила глаза и затолкала Наташу за дверь.

Дрондина и укнуть не успела.

Покончив с Дрондиной, санитарка посоветовала.

– Ты ей поменьше конфет покупай. И так в дверь не пролазит…

После чего она взяла под руку уже меня, дотащила до диванчика, усадила рядом с собой.

– Мой мне тоже все конфеты покупал, ириски раньше такие… И карамель. Но я больше всего любила помадку.

Санитарка показала кулак. Видимо, он напоминал помадку. Помадка, кстати, в магазине возле переезда продается, правда, мама говорит, что раньше была не такая водянистая.

– Я эту помадку любила, каждый день по двести грамм ела, и все хорошо, а потом на свадьбе он стул-то и вытащил. Я сажусь, а он стул отодвинул – и смеется. А я упала, боком ударилась…

Потрогала бок.

– Долго болела, пришлось в Киров полгода ездить. Но все равно, что-то внутри нарушилось, толстеть начала. И начала, и начала, а как Ваську родила… Я раньше в типографии работала, полы мыла, хорошая работа, а потом поскользнулась там, упала….

Перебивать такую бывалую женщину я не осмеливался, но слушать про ее жизнь не особо хотелось, после истории со стулом на свадьбе ожидать счастливой судьбы не приходилось.

Так оно и оказалось.

– Дочку все хотела, – рассказывала санитарка. – А все пацан, да пацан, на отца похожие, злые, как собаки, шибздики… Муж мой потом помер, током убило, потом подвернулся человек один, водитель…

За окном прошумел следующий поезд. Санитарка замолчала и стала слушать, чуть улыбаясь и покачивая головой, видимо, с этим поездом у нее связывались хорошие воспоминания.

– «Приморье», – сообщила она. – На восток идет… Так вот, я тебе что хочу сказать, молодчик…

А мне хотелось бежать, пусть хоть в крепкие руки Нелли Михайловны.

– Не приучай девку к сладкому, от этого ей хуже, – сказала санитарка. – Для сердца вредно, одышка мучает, в висках тяжи…

Из кабинета послышался грохот, затем по кафелю зазвенели рассыпавшиеся инструменты, затем Нелли Михайловна крикнула:

– Сидеть! Сидеть, кому я сказала!

Инструменты снова зазвенели. Через секунду дверь приоткрылась, на секунду я успел заметить перекрученное ужасом лицо Дрондиной, дверь захлопнулась.

– Волнуется. Хорошая девчонка, работящая, сразу видно… только сбежит она от тебя, – вздохнула санитарка.

Я растерялся. И начал постепенно напрягаться. А вдруг она двинулась от постоянного крика и крови? У многих от такого могут нервы расстроиться.

– Давай я тебя научу, как с девками-то надо, – предложила санитарка.

– Давайте, – сказал я.

Не знаю, зачем я это сказал. Для расширения кругозора.

– Значит, так…

Загрохотал поезд, то ли угольный, то ли нефтяной. Санитарка продолжала наставления, а я, непривычный, подоглох и большую, и, наверняка, самую практическую и важную часть не услышал.

– … Вот тут ее за холку и возьмешь, – закончила санитарка и потрепала меня по шее. – Так всегда было – и сто лет назад, и сейчас, и завтра, и ничего, живем. Да, помотало меня, помотало…

– Спасибо, – поблагодарил я.

– Ты погоди, я еще не все досказала, еще секреты есть, Сарапульцева порожняк не прогонит…