Осеннее таинство

Вилли, охотно наблюдая за разговором, почувствовал легкий тычок в бок, – им бы только методы новые изобретать, – прошептал Фульк ему на ухо.

– Да у них с такими уловками, – кивнул Вилли на раненого, – всё зверье в лесу перебьют.

Тува искоса посмотрела на арестантов.

– А все из-за Хансена, – продолжила она, – выдумал этот олух, что, если бочки с вином по лесу расставить, браконьеры безобразничать перестанут. Обопьются, и не то что охотиться, на ногах стоять не смогут.

– И как, хороша приманка? – увлеченно спросил Ульф.

– Хороша, – подтвердила Тува, – до того, что в лес они теперь ходят как в трактир, а мы их собираем как ягоды, – кивнула она в сторону лежачего, – я бы такое не разрешила ни за что, да только командованию идея с бочками приглянулась. Так и ходим все лето с осенью: спящего найдем с собой забираем, если на браконьера похож, а если нет – там и оставляем. Преступлений, конечно, меньше стало да только и нам хлопот еще больше привалило.

Вилли вдруг расхохотался, вспомнив, что историю с бочками выдумал он сам и как-то в шутку рассказал ее Хансену. Смекалистый Хансен как видно историю не забыл и умело приспособил в лесничем быту.

– Что и говорить, развлечение сплошное, а не методы, – заметила Тува и махнула рукой на Вилли.

– Да, – выдохнул Ульф, – нелегкая у вас служба. Пойду я, пожалуй, березка-то моя для Озерника без присмотра осталась. Мне, знаешь ли, плот в этом году строить доверили, – гордо похвастался он, – придешь завтра на праздник?

– Я вроде бы и не собиралась… но постараюсь, – ласково ответила она и смущенно улыбнулась, – и спасибо, что этого принес.

Тем временем вернулся Хансен с подмогой, и раненого унесли в лазарет. Тува сразу похолодела и выдала новый приказ:

– Этих в камеру отведи и вещи не забудь изъять, а я пока нашего бедолагу проверю.

– Так точно! – отозвался Хансен и без промедления подскочил к арестантам, – а ну барахло свое предъявляете! – скомандовал он.

– Ну, теперь точно ужин пропущу, – пробормотал Фульк.

– Не бойся, не пропустишь, – ответил Хансен, грубо вырвав у него лук из рук.

* * *

Вилли, наблюдая за Хансеном, припомнил одну давным-давно забытую историю. Занесло их тогда ночным ветром в соседнюю деревню. Пивом упились они изрядно и, стыдно сказать, захотелось им по малой нужде. А чтобы лишний раз никого не тревожить решили они спрятаться подальше и уже там организмы облегчить. Вилли пошел в кусты; а осторожный Хансен выбрал место потише и скрылся в ближайшем огороде, прямо в зарослях картошки с капустой. У огорода, к слову, оказалась хозяйская хибара. Свет в ее окнах не горел, и Хансен решил, что все уже давно спят. Но не успел он и штаны приспустить, как его окружил отряд полиции во главе со злым как собака сержантом. Напуганного Хансена скрутили и повели в участок, а заодно поведали о возможных наказаниях за такой дерзкий проступок. После истории о том, как в древние времена ворам за кражу отсекали руку, он всерьез испугался за свое будущее.

В появлении полицейских среди капусты не стоит искать таинственного проведения. Объяснялось все просто: это был их огород, а хибара их полицейским участком. Огород для них был своего рода отдушиной после трудной и опасной работы, а по ночам они зорко и ревностно охраняли его от непрошенных гостей. Воровство с огорода они может и простили бы, но использовать его вместо туалета – для них было хуже убийства. Хансен просидел в участке всю ночь, на утро же, как вернулся в деревню, объявил Вилли, что по нужде больше не пойдет никогда в жизни.

Хансен собрал вещи Фулька в плетеную корзину и переключился на Вилли.

– Вещички у тебя странные, – подметил Хансен, задумчиво поглядывая в лицо деревянному ослу, – меж собой не сочетаются, точно обворовал кого.

– Мерещиться тебе всякое, – возразил Вилли.

– Точно, знахарь, – подхватил Фульк, – не в себе он.

– Это мы еще выясним кто тут не в себе, а пока в камеру пожалуйте, – предложил Хансен, – сидеть вам до утра, потому располагайтесь поудобней, отдыхайте и видом из окна наслаждайтесь. Фульк, тебе-то и говорить незачем. Для тебя дверь всегда открытой держим.

– Не велик почет в твоем сарае ночевать, – угрюмо ответил Фульк.

– И смотри там, не дури. Через решетку все твои гнусности увижу! – пригрозил Хансен и повел арестантов на ночлег.

* * *

В прохладной камере пахло свежими опилками с пола, где пустовали два деревянных топчана. Фульк развалился на том, что ближе к окну, а Вилли достался тот, что у двери.

– Выходит, не первый раз в этом заведении непристойном? – поинтересовался он.

– Не первый, – хмуро ответил Фульк, – не дает Тува спокойной охоты, – за каждым деревом лесников расставила; то и гляди тебя сцапают. И зря ты, знахарь, с ней заигрывать стал, нашел время.

– Не хотел я с ней заигрывать. Лицо у нее больно знакомое.

– Издалека никак приехал раз Туву не знаешь? – ухмыльнулся Фульк.

– Из Ле Брасю.