Предательски взорван Российский филиал Международного антитеррористического центра. Выжил только один специалист, но самый ценный — охотник за «кротами».Медицина признала его временно негодным…
Михаил Башкиров , Михаил Викторович Башкиров
Фантастика / Научная Фантастика18+Башкиров Михаил
Осеннее усекновение
С БЛАГОДАРНОСТЬЮ
ПОЗНИКОВУ С. Г.
ПОСВЯЩАЕТСЯ ИРКУТСКИМ
УЛИЦАМ:
КОТЕЛЬНИКОВСКОЙ
И ЛАНИНСКОЙ
Не рекомендуется подросткам, домохозяйкам и людям с неустойчивой психикой.
КОГДА РЕДЕЮТ НЕБОСКРЕБЫ
В столице Восточной Сибири (неофициальный титул, но исторически оправданный) — в меру интеллигентной, в меру провинциальной — потряхивает не так часто, как в неунывающей карликовой Японии, Чилийских Андах или жлобском Лос-Анжелесе.
По крайней мере раз в год Байкальский тектонический разлом выдает достаточно щедрую чувствительную порцию на радость остепененным сейсмологам Института земной коры.
Слуховой панической волной накрывает близлежащие и среднестоящие населенные пункты, будоража запластованную память о рекордном провале, унесшем под сверхпрозрачные взметнувшиеся студеные воды тридцать пять рубленых, проконопаченных изб с рублеными же банями, амбарами, стайками, двести четырнадцать душ обоего пола, включая грудничков и беззубых старух, пятьдесят одну крупнорогатую голову, сорок два конских хвоста, тридцать поросят и скарбу примерно на тысячу золотых червонцев царской чеканки по курсу 1862 года.
На этот раз сентябрьский робкий серийный катаклизм с затухающей амплитудой не вызвал интереса даже у бдительного аспиранта.
В учреждениях, закрытых по причине вечернего времени, чуткая сигнализация не поддалась на провокацию стихии.
На экскоммунистической гидроэлектростанциипервенце Ангарского каскада ничего не замкнуло и ничего не сгорело.
Лишь самый маленький колокол на Крестовоздвиженской церкви отреагировал нотным касанием чугунного языка холодного запотевшего нутра.
Да женщина тридцати двух лет на девятом месяце тревожно скинула одеяло и потянулась к мобильному телефону.
Беременная супруга частного предпринимателя, ускоренно сколотившего удовлетворительное состояние на продаже устаревших политически и морально ракет средней дальности раскосому соседу (на металлолом), ожидала в наипрестижнейшей палате, оснащенной стараниями независимых депутатов и анонимных спонсоров, близких родовых схваток.
Раскочегаренный, взвинченный очередным советом директоров преуспевающего банка, отец еще не проклюнувшегося наследника движимого и недвижимого только что отзвонился и цыпочным шепотом проинформировал о нечаянно затянувшемся решающем заседании.
Будущая мать зло перевела сотовый из режима ожидания в режим недоступности.
Одеяло съехало на пол.
Первый толчок.
Второй.
Третий.
Но странные колебания — не в чреве, уставшем и непослушном, а где-то в нечувствительных подошвах отекших ног.
Дверной проем — цитата из инструкции по безопасности.
Окружающая никелированная кривизна издевательски отразила неуклюжий переход к матовому прямоугольнику.
В дежурном освещении коридора выделялась живым успокаивающим сиянием ординаторская — почти напротив, в двух шагах.
Весь персонал сгрудился у телевизора.
На посторонний вскрик белые и синие халаты отпрянули от ящика, и она увидела на экране, как эффектно рушится нью-йоркский небоскреб, знакомый ей по рождественским праздникам, проведенным в Штатах.
По истеричной скороговорке английского комментатора, по бестолковщине российского ведущего, по лицам не выполняющих профессиональный долг высокооплачиваемых медиков она вдруг поняла — началось…
Воды отошли прямо у телевизора.
ЭТИОЛОГИЯ НЕЯСНА
Между заключительным внутримышечным уколом и последним сеансом дюжего мануальщика успел побриться казенной безопасной бритвой — с инвентарным номером на дешевом пластиковом футляре.
Полгода маяты.
Реанимация — хирургия — реанимация — терапия.
И расплывчатый, уклончивый, терминонасыщенный, с неясным прогнозом диагноз военно-медицинских светил.
Вчера угрюмый порученец доставил прямо в изолятор туристическое имущество дезертировавшего с семейного фронта генеральского зятя — рюкзак с прожженным клапаном, застиранный противоэнцефалитный костюм и вибрамистые разношенные ботинки.
Примерка — минут десять.
Сопровождающий порученца румяный детина высыпал на оголенную кровать (соседи не полагались) консервы и пакеты с полуфабрикатами, а в опорожненную коробку сложил аккуратно и споро фиолетовые кардиограммы, шуршащие справки, разноформатные анализы, черные пугаюшие снимки.
На прощание суетливый порученец виновато, без дежурной формулировки, вручил новенький орден и добавил к нему пакет с прежними, так ни разу и не засвеченными медалями.
Отпускник с открытой датой мелькнул в мутном трофейном (Великая Отечественная) с манчжурскими иероглифами вестибюльном зеркале.