Осенние детективные истории

— Попьешь-попьешь. Даже кружка есть. — Она смотрит на него в упор, достает из ящика кружку и вдруг швыряет, попадая ему в район солнечного сплетения. Мужчина едва успевает поймать.

— Бросил сквош? — намекает она на его плохую реакцию.

— Партнера нет.

— Дисциплины нет.

— Да и некогда.

— Давай рассказывай, как ты занят!

Глеб возвращает кружку в шкаф, делает глубокий вдох.

— Света, у меня сейчас помимо дел на фирме сложный трудовой спор. Немного запутанный. Завтра с утра судебное заседание, а я ни разу не готов. Я расстроен не меньше твоего, не надо так.

Она отворачивается, ищет кнопку включения у плиты, вспоминает, какие ручки отвечают за конфорки.

— Какой еще трудовой спор? Ты кого-то увольняешь?

— Нет. Конфликт с подрядчиками.

— А почему ты на процессах, а не юрист?

— Ну так вышло.

Она хмуро молчит, явно собирается что-то сказать, но он опережает ее.

— Света, не надо предположений. Я бы хотел потешить твое самолюбие, сказать, что все плохо, что без тебя фирма загибается, пришлось даже уволить юриста, но это не так. Просто Геннадий Петрович в отпуске. Он всегда брал отпуск в сентябре, чтобы провести бархатный сезон на Черноморском побережье. Ты уже забыла? Я знал о судах, но решил, что справлюсь сам.

Она согласно кивает. Нет, она не забыла, но американская жизнь и заботы о новом филиале совсем вытеснили из ее головы вещи, которые казались вечными неписаными правилами. Геннадий Петрович — отпуск в бархатный сезон. Бухгалтер — обязательно поедет к родителям в деревню Антоновку, то есть две недели возьмет весной во время посевной, а другие две недели прибережет на зиму, чтобы оторваться на полную катушку в Таиланде вместе с другими зимовщиками, присовокупив остатки отпуска к длинным выходным. Менеджеры Валера, Максим, Юлия и Полина… У всех свои привычки и цели.

— Что может быть сложного в трудовых процессах? — интересуется она, стараясь переключить разговор на другую тему.

Наконец ей удается зажечь ближайшую конфорку и поставить чайник. Про себя она вдруг задается вопросом, помнит ли риелтор номер их квартиры. Берет телефон, чтобы скинуть СМС, вспоминает, что телефон разряжен. Кладет телефон. Прохаживается туда-сюда к двери и обратно к плите. Глеб не замечает ее нервного состояния. Как обычно, бывший муж занят только собой.

— Что сложного?! — Глеб пружинит, как будто готовится отбивать удар. — Действительно! Что сложного? А сколько у нас законов об охране труда, скажешь мне? М-м-м?

— Один закон. Трудовой кодекс называется… — рассеянно замечает Светлана.

Теперь Глеб прохаживается по кухне, заложив за спину руки, словно Сократ по Агоре в сопровождении учеников.

— Если бы один трудовой кодекс! Вместе со всякими подзаконными актами и методическими указаниями этих законов… внимание! Девяносто тысяч штук! Я специально подсчитал, если изучать каждый хотя бы по полчаса, — это пять лет жизни. Без перерыва на еду и сон. Пять лет жизни!

— Бедолага, — притворно жалостливо тянет Светлана.

Глеб вдруг резко останавливается и смотрит сквозь хитрый прищур:

— Не такой уж бедолага. Я кое-что обнаружил. Если по чесноку, то все социальные гарантии в России исключительно на совести работодателя. Вот реально. Едва только появляется чуть-чуть нестандартная ситуация, и финита ля комедия — прав работодатель! Есть, конечно, надзорные органы и прокуратура. Но это все далеко и долго.

Бывшая жена поворачивается, по-совиному склоняет голову набок и молча смотрит. Все-таки лучше, чтобы в конкретных трудовых процессах принимал участие Геннадий Петрович, а не специалист по международному праву со своими глобальными обобщениями. Впрочем, у нее нет желания углубляться, Глеб как-нибудь сам разберется с подрядчиками, ну или они с ним. Вместо этого ей приходит в голову идея получше.

Она оборачивается к нему и медленно произносит:

— Ох уж эта пресловутая российская вер-ти-каль! — как бы соглашаясь с его выводами.

— Она самая, — кивает он, не чувствуя подвоха.

— И все хотят подняться по этой вертикали хоть на этажик, хоть на пролетик. А лифт работает с перебоями. — Светлана делает короткую паузу, раз-два-три, и заканчивает самым невинным и веселым тоном: — Зато у хорошеньких женщин с сексуальной попкой шансов больше, особенно если ходить на работу в короткой кожаной юбчонке.

Они несколько секунд смотрят друг другу в глаза, после чего Светлана начинает тихо посмеиваться.

— Расслабься! Видел бы ты свое лицо!.. Не грузись, ты сам подставился, — все еще улыбается она.

Это достойная месть за «ты слишком стара». Глеб ерошит волосы на голове.

— Брр, я, конечно, не ожидал, что мои наблюдения за разрастанием трудового законодательства можно трактовать в таком ключе, но окей, лещ засчитан, — улыбается он в ответ на ее улыбку.

— Это не лещ. — Светлана щелкает пальцами. — Можешь считать, что это было четвертое.

Вот теперь она отбила! Это точно не «опоздашка-догоняшка». Настала его очередь гонять воздух условной ракеткой вслед улетевшему условному мячу.